Второму игроку приготовиться

Внезапно на меня навалилась смертельная усталость. Ежедневный двенадцатичасовой лимит почти истек – оставалось около сорока минут. Некоторые использовали ОНИ по полной без всяких побочных эффектов, но я всегда старался выйти из системы хотя бы за полчаса, чтобы не заработать дрожь в конечностях или мигрень. Я решил отложить поиски второго осколка до завтра.

На экране мигало уведомление о нескольких пропущенных звонках от Эйч и Сёто, но, слишком измотанный для разговоров, я пообещал себе, что перезвоню им утром, как только проснусь.

Я нажал иконку выхода из OASISа. Как обычно, гарнитура ОНИ постепенно вывела меня из коматозного состояния, восстанавливая связь сознания с телом – процесс занял несколько минут. Вновь открыв глаза, я уставился на внутренности своего хранилища для погружений. Затем выбрался наружу, привычно напевая старую песню группы Soul II Soul: «Back to life. Back to re-al-it-y»[21].

Вяло передвигая ногами, я поплелся в противоположную часть особняка, поднялся по лестнице и рухнул в постель. Едва голова коснулась подушки, я провалился в сон.

* * *

Большинство постоянных пользователей ОНИ перестают запоминать свои сны, хотя по-прежнему переходят в фазу быстрого сна. К сожалению, я помнил свои – точнее, один сон, повторявшийся раз или два в неделю уже нескольких лет.

Несмотря на радость от обнаружения первого осколка, в ту ночь я видел его вновь.

Он всегда повторялся в точности до деталей…

Я стою в кабинете Анорака напротив Большой Красной Кнопки. Моя правая рука тянется к ней, а иногда – как сегодня – даже касается. На ее зеркальной пластиковой поверхности отражается мое лицо – причем не Парсифаля, а именно мое, Уэйда, хотя на мне мантия Анорака.

Едва я понимаю, где нахожусь, по бокам от золотого пасхального яйца Холлидэя из воздуха появляются огромные золотые колонки Marshall, из которых грохочет навязчиво знакомая песня Push It[22] группы Salt-N-Pepa.

Затем из-за колонок выходят сами солистки по кличке Солт и Пепа, они поют в золотые микрофоны и выглядят так, словно снимаются в музыкальном клипе на песню. Из-за яйца появляется диджей Спиндерелла, она крутит пластинки на вертушках – и то и другое из чистого золота.

Я стою как вкопанный, держа руку на Большой Красной Кнопке, пока Salt-N-Pepa повторяют припев песни, кажется, несколько часов кряду:

«Ah, push it, push it good

Ah, push it, push it real good

Oooh, baby, baby! Baby, baby!

Oooh, baby, baby! Baby, baby!»

Из всех повторяющихся кошмаров этот вряд ли худший. Тем не менее сказать, что слова песни застряли у меня в голове, было бы преуменьшением века. Они буквально въелись в каждую клеточку мозга. Был я онлайн или оффлайн, спал или бодрствовал, перед глазами маячил образ моего отражения на поверхности Большой Красной Кнопки, а слова песни повторялись в бесконечном цикле, вновь и вновь уговаривая меня не просто «нажать на нее», но постараться изо всех сил и «нажать хорошенько»!

Обычно на этом сон заканчивался. Однако в ту ночь я набрался смелости и последовал совету Salt-N-Pepa…

«Была не была», – пронеслось в голове прямо перед тем, как я всей ладонью нажал на Большую Красную Кнопку. Она загорелась, вдалеке зазвучал сигнал тревоги Звезды Смерти. Затем кнопка начала быстро мигать, с каждым разом становясь все ярче, а цвет поменялся с красного на белый.

Когда я обернулся, Salt-N-Pepa исчезли, а на их месте стояли парни из Men at Work, повторяя припев своего хита восемьдесят третьего года It’s a Mistake[23].

Я бросился наружу, на балкон, однако вокруг была уже не симуляция Хтонии. Я оказался в штабелях на Портленд-авеню в Оклахома-Сити. А прямо передо мной опасно громоздился на самой верхушке трейлер тети Эли, а она сама стояла у окна своей спальни и смотрела на меня с выражением горькой покорности судьбе.

Взгляд упал на трейлер миссис Гилмор, которая кормила из окна своих кошек. Увидев меня, она улыбнулась и начала поднимать руку, чтобы мне помахать, но тут сдетонировали заложенные IOI бомбы, и вся конструкция взорвалась апокалиптическим столбом пламени…

Я больше не мог делать вид, будто в их смерти виновен Сорренто – именно я нажал на кнопку, своими собственными руками…

Но я не собирался терпеть гложущее душу чувство вины, охватившее меня… Каркас пылающего штабеля погнулся и начал заваливаться прямо на меня. И я не пытался убежать. Я не сдвинулся с места: просто стоял там и ждал, когда свершится правосудие.

0008

Меня разбудил приятный электронный перезвон стоявшего на прикроватной тумбочке старинного аналогового телефона – станции связи Anova Electronics восемьдесят второго года выпуска, той же серебристой ретрофутуристической модели, что была у Камерона Фрая, лучшего друга Ферриса Бьюллера.

Телефон в такую рань обычно не предвещал ничего хорошего. Макс запрограммирован удерживать звонки, когда я сплю, если только это не экстренный вызов от Саманты, Эйч, Сёто, Ога или Фейсала. Последний знал, что недостаток сна нарушит весь мой распорядок дня в OASISе.