Второстепенный

Матрос прервался, посмотрел на меня совершенно добрым взглядом и молвил:

– Видишь, ручка заклеена скотчем? Это я сделал. А значит, зубило мое. Ищи себе другое.

– Какая прелесть, – только и ответил я. Еще стоило бы добавить, что огромный филиппинский дядя нарушал технику безопасности. Если подключить пневматический отбойник к воздушной магистрали, то при наличии заклеенной ручки он тут же начнет жужжать и брыкаться. Не то, чтобы это приводило к травмам, но мне больше нравилось контролировать ситуацию, а не полагаться на случай и какой-то там скотч.

Сейчас ситуация была совсем другой. Боцман пропасть уже не мог, потому что всех членов экипажа обязали носить рацию с собой, и Роберто можно было просто позвать.

– Боцман, боцман, это третий зовет, – сказал я низким голосом, чтобы звучать более важно.

– Да, треха, слушаю, – отозвался начальник матросов страшным, будто из преисподней, голосом.

– Мне нужны шланг, пресная вода и насадка, – потребовал я начальственным тоном.

Дальнейшее описание работы не требуется, потому что сцена выполнила свою композиционную задачу.

[1] Safety (англ.) – безопасность. В контексте судна применяется относительно средств спасения и пожаротушения, учебных тревог и общих навыков выживаемости

Глава 39

Обстановка в доме философа становилась все более нелепой. По приказу Клофелины, близнецы подтянулись вслед за сестрой и заняли место непредвзятых судей, встав между креслами, в которых расположились соперничающие Алуфтий и Натахтал, по-берсеркски подогнув ноги. Кроме послушных детей, линию фронта разделяла софа, с которой свисали бока дамы. И в заднем ряду сидели Серетун с Астролябией, воспользовавшись оставшимися в комнате стульями.

Чтобы стимулировать философское мышление Алуфтия, из дома был вызван кальянщик, который в темпе вальса намешал хороший коктейль с ромом, доставшимся от повешенных пиратов. Это был последний запас контрабанды, который ждал переправки через катакомбы прямо в речной порт, откуда его развезли бы по всем будущим владениям Злободуна, но не сложилось. Пейтеромск заняли орки, и вся торговая сеть на этом рухнула.

Пары благородного напитка пиратов при первом же вдохе обожгли пищевод Алуфтия. Кровь быстро разнесла алкоголь по жилам, и ром ударил в голову, порождая безумные мысли о социальном устройстве города.

– Вам начинать, – произнес размякший философ. – Вы же гости.

– Ах, как это мило, – едко заметила Клофелина, с отвращением поглядывая на пологий стан мужа, но Алуфтий и бровью не повел. Присутствие друга и спиртные пары в корне изменили его линию поведения, высвобождая того самого монстра, который создал жуткие книги, подавляющие волю всякого читателя.

– Вам что, правда здесь нравится? – обратился Натахтал к детям.

– Нарушение, – сварливо проговорила дама с ожирением второй степени. – К судейской коллегии обращаться нельзя. Еще два проступка, и я буду вынуждена дисквалифицировать повстанца.

– Плохая, плохая затея, – Серетун треснул себя по лбу, и Астролябия кинулась успокаивать его. – Сейчас Сеня все провалит.

– Ты же знаешь, что это мир эскапистов, – миролюбиво заговорил Алуфтий, попыхивая хмельными парами. – Ой, уже в голову дало, приятно закружилась. Так вот, часть людей попадает сюда извне. Прямо как ты. А почему?

– Мы хотим сбежать от реальности, – сдавленно ответил воитель.

– В точку, – кивнул философ.

– Ну все, – вздохнул волшебник. – Луфя перехватил инициативу, и Сеня будет просто плыть по течению.

– Ты недооцениваешь его, – шепнула Астролябия, увлеченно следя за поединком.

– Как бы не так, – удрученно произнес Серетун. – Как бы не так.

Философ никуда не спешил и продолжал вальяжно втягивать в себя хмельное курево, с любопытством разглядывая оппонента. Если бы не пришла дражайшая супруга Клофелина, то незваные гости сочли бы Алуфтия приличным писателем, а не подкаблучником, пляшущим под дудку женщины с раздутыми эго и животом.

– Назови мне хоть одну причину, почему этим троим не стоит оставаться здесь, – спокойно попросил философ.

– Наверное, потому, что вы их нагло эксплуатируете? – выпустил перья наружу Натахтал. – Купили, значит, у неприятных старикашек, промыли мозги и довольны.

– Наконец-то вспомнил, что он воин! – Серетун радостно потер руки.

– Никто деток не принуждал, – огорошил ответом Алуфтий. – Да, мы заплатили за них хорошую цену, но только после того, как удостоверились, что они остаются по собственному желанию.

– Да как они могли пойти на такое по своей воле? – воскликнул Натахтал.

– Я не принимал участие в сделке, – умиротворенно ответил философ, – но мне успели кое-что рассказать перед вашим внезапным приходом. И услышанное повергло меня в ужас.

– Ужас – это то, что творите вы!

– Смотри, как ему развязало язык, – радовался Серетун шепотом. – Не зря я вас опоил. Главное – не переборщить с этим.

– Какой же он классный, – запинаясь, проговорила Астролябия. – Не мужик, а мечта.

– Не перегибай, – одернул красавицу Серетун.

– Мы ничего не творим, – с улыбкой сказал Алуфтий. – А вы подставили детей перед законом, устроив нелепый побег.