Второстепенный: Плата

- Вы ведь не просто так это предлагаете, Альвах, да? У меня когда-то так уже получалось?

Альвах тонко улыбнулся и оставил вопрос без ответа.

- У тебя сегодня больше нет операций. Почему бы не выделить час на небольшой концерт?

Я подумала-подумала и махнула рукой. Почему бы и нет. Получится исцелить песней – хорошо. Не получится – и ладно. Отвлечься и расслабиться больным не повредит в любом случае. И мне тоже надо немного расслабиться.

- За час до ужина.

- Чудесно, – обрадовался Альвах моему согласию. – Я сейчас же позову брата и гостей. Тебе хватит времени на подготовку? Я покажу, как пользоваться мыслефоном!

Минутку. Брата? Каких гостей? Чего он вообще такой оживлённый от главврача пришёл?!

Глава 12. Покушение

Корион шёл по Тенбруку мрачный, словно грозовая туча.

Ни разносчики газет, ни извозчики, ни продавцы магазинчиков – никто не видел Валенсии Волховой. Она ничего не покупала, не выходила из дома, не завела никаких знакомств. Единственную зацепку дал пекарь, у которого Корион иногда брал выпечку. Он несколько раз видел похожую девушку у дома своей тёщи, миссис Гросс. Миссис Гросс оказалась выжившей из ума старухой, которая никак не могла вспомнить, где и кем работает её постоялица и когда она вообще в последний раз появлялась. Единственное, что Корион узнал точно – Валенсия Волхова действительно снимала у Гросс койку на чердаке и заплатила сразу за несколько месяцев вперёд, что было аккуратно отмечено в блокноте. Но три её предполагаемых соседки утверждали, что ночевала она на ней от силы раза два. Как раз в те ночи, когда Корион провожал её в этот район. Всё. Её даже ни на одном вокзале не видели. Словно и не было в Тенбурке никогда больше никакой Валентины Волховой.

Так заметать следы и шифроваться не умели даже лучшие эльтские диверсанты. Корион был бы даже восхищён, не будь Валенсия нужна прямо сейчас. Да, он передал через миссис Гросс записку о том, что Вадим попал в больницу, однако прошла уже неделя, а Валенсия её так и не забрала. Вадим на все вопросы отмалчивался и отмахивался. О сестре не беспокоился ни капли. О своём нездоровье говорить ей не хотел. О прочем же, по его утверждениям, она и так была в курсе. Как иначе сообщить неуловимой девице о брате и необходимости уйти в Сид Трёх Дубов, Корион не знал. Не давать же объявления на радио?

Он пересёк набережную и направился к мосту, ведущему на противоположный берег. Мимо, громко завывая, друг за другом пронеслись полиция и пожарная служба. Корион лениво проводил их взглядом туда, где далеко, на противоположном конце города, над крышами поднимался чёрный дым. Картина интереса не вызвала, и Корион отвернулся.

Замёрзшая река белела под берегом – лишь под мостом у Смелтерстрит держался островок тёмной воды. Над рекой раскинулся одичавший парк. Свет закатного солнца струился сквозь заиндевевшие ветви, наполняя деревья сиянием. Казалось, что на землю упала огромная белая туча – да так и застыла на морозе. И только согнутая труба от разрушенного завода не давала Кориону заворожиться восхитительным пейзажем окончательно. Корион ступил на мост, лениво подумал, что её всё-таки надо убрать – труба торчала в небо совершенно возмутительным образом, уродливая, страшная, и это напоминание о войне видел весь Тенбрук.

А затем на него со всего размаха налетела девчонка.

Старые рефлексы сработали как часы. Корион рванулся в сторону, ушёл перекатом за сугроб и пальнул заклинанием. Алый пульсар пролетел в дюйме от растрёпанной черноволосой головы с расширенными светлыми глазами и исчез в камнях мостовой, оставив после себя небольшую расплавленную воронку.

- С ума сошла?! – рявкнул Корион, вскочив на ноги. – Никогда! Никогда не смей так подбегать к эльтам! Если бы я не успел отвести руку, твои мозги собирали бы по всей набережной! Полуварёные, в кровавых ошмётках и с кусочками сосудов…

Девочка – по виду лет двенадцать, не больше – икнула и осела в сугроб. Целая. Здоровая. Напуганная, но так и надо! У Кориона под шапкой по лбу струился холодный пот. В висках стучало. Картинка неслучившейся катастрофы всё ещё стояла перед глазами. Корион описывал её, чтоб урок был усвоен намертво, и постепенно успокаивался.

Следом за ней из-за домов выскочили дети, человек пятнадцать, не меньше. И все какие-то растрёпанные, наспех одетые, все – не старше семнадцати. Увидев его, нависшего над девочкой со зверским видом, они судорожно всхлипнули и дружно заревели.     

- Мистер Хов!

- Мама, я хочу к маме!

- Ва-а-а!

Корион автоматически наложил на них успокаивающее заклятье. Дети удивленно заткнулись.

- …А левый глаз вмёрз бы в лёд намертво. К нему водили бы экскурсии и говорили: «Этот глаз принадлежал тупице, которая не умела предупреждать о появлении!» – заканчивал Корион по инерции, а сам уже хмурился, увидев у одного из старших грудничка, а у другого – разбитое, покрытое копотью лицо.

Вперёд решительно протолкалась четырнадцатилетняя девица в распахнутом пуховике, и Корион обомлел. На него из-под чёрных кудрей незнакомыми серыми глазами посмотрела его племянница, Роза.