Второстепенный: Плата

- Ай, кто тебя завербовал в Сопротивление?

Вид у келпи сразу стал несчастный: плечи поникли, глаза распахнулись, уголки губ опустились. Из полупрозрачной груди вырвался душераздирающий вздох. Я не поддалась.

- Это кто-то из твоего народа? Или из соседних сидов? Или же это была Ким? Когда она тебя успела завербовать? Или это ты её завербовал? Кто тебе помог начинить взрывчаткой тыквы? Ведь в одиночку ты бы такое провернуть не смог. Или же агент живёт на стороне смертных, в тайном убежище?

Под градом моих вопросов келпи цепенел и съёживался, явно мечтая оказаться где угодно, но не здесь. А Змей смотрел на это и явно забавлялся.

- Да не сможет он ничего рассказать, - встрял он в паузу, когда я набирала воздух для новой порции вопросов.

Воздух застрял в горле огромным непроглатываемым пузырём.  

- Это ещё почему? – прокашлявшись, спросила я.

Змей поворошил угли под котелком и мирно ответил:

- Клятва. Эльты уничтожили Инквизицию и её знания с памятью, но вот стереть способности бывших инквизиторов у них не получилось. И не до всех удалось дотянуться.

Я опешила.

- Способности? У людей сохранились жрецы?

- Не совсем, - процедил Ай. Видимо, на это его клятва не распространялась. – Перевёртыши тоже в каком-то смысле люди. Но у людей нет… - он поперхнулся кашлем. Это выглядело в высшей степени странно - мёртвый поперхнулся. У него же нет лёгких и дыхания! - Нет… Не могу, прости. 

Прекрасно. Мой защитник связан абсолютно левой клятвой. И это в высшей степени странно. Клятвы ведь теряют силу после смерти. Заклясть духа под силу только шаману или, как тут их называют, друиду.  А я была уверена, что после смерти Ай из шаманов встречал только меня.

- Ты знаешь? - повернулась я к Змею.

- Не-а, - лениво бросил он в ответ и, заметив мой взгляд в сторону палатки, добавил: - И Ким тоже. Да и зачем это тебе? Не побежишь же ты с этим знанием к своему разлюбезному Кориону?

- А если побегу? - с вызовом спросила я.

- Тогда ты эльт. И не видать тебе больше человеческого обличья, - равнодушно сказал Змей. - Так и будешь из жизни в жизнь вокруг своего разлюбезного мотаться, погибая от его руки снова и снова до скончания времен.

Прекрасно. Просто прекрасно. 

- Не переживай, хранитель, - Змей аккуратно допил чай и, сняв с котелка крышку, наложил в миски ароматный плов. Протянул одну порцию мне. - Мы здесь не задержимся и уйдём завтра утром. Я не буду неволить своё дитя. Выбор должен быть сделан осознанно, без спешки... Тем более что от него по большому счету ничего не зависит. Хлебушка?

Он улыбнулся так ласково, словно и вправду был моим родным отцом. Я чуть не поперхнулась и сдавленно кивнула. Разумеется, поддаваться Змею было нельзя. То, что он со мной проделывал — самый элементарный развод, известный человечеству с незапамятных времен. «Разумеется, ты можешь выбирать любую дорогу. Мы тебя любим и поддержим любое решение», - говорили из поколение в поколение старшие младшим, а потом добавляли: «Но если ты выберешь неправильно...» И дальше следовало описание всяческих ужасов, начиная от порки и заканчивая вечными муками в аду. Правильная дорога, конечно же, была та, которой прошли эти старшие. Неправильной — все остальные.

Но слово своё Змей сдержал. Утром я проснулась в палатке одна. Трескучий костёр уже облизывал чайник. На столе у керосинки стояла вымытая посуда. Ким и Змей оставили почти все принесённые вещи, прихватили лекарства из аптечки и благополучно исчезли. К великому нашему с Аем облегчению.

- Куда они ушли?

Ай махнул рукой вглубь пещеры. Я вытаращила глаза.

- В аномалию? Серьёзно?! И Ким не побоялась?

Хотя чего это я. Это же тётушка Ким.

- Этот… дух… что-то поколдовал - и прокол подчинился, - ответил Ай. – Так что они сейчас в Японии гоняют кицуне. Да, - добавил он, поймав мой панический взгляд. – В сидах. Да ты не волнуйся, детка. Они сразу оттуда выйдут. Не дураки же они – на территорию эльтов лезть.

- Ты уверен?

- Они подробно всё обсудили. Да и Ким была не в том состоянии, чтобы диверсии устраивать.

Я немного успокоилась и, протерев лицо водой из кружки, полезла в почтальонку за зубной щеткой. У меня в сумке всё чётко структурировано. На дне лежат крупные вещи. Письменные принадлежности, книги и учебники в правом отделении, которое поменьше, слева – аптечка, рукоделие, всякие полезные мелочи и парочка печенек, во внутреннем кармашке – гигиенические принадлежности… Так, а это что за чёрная тетрадка и почему она лежит под платьями слева, а не справа среди учебников?

Я с недоумением повертела её в руках, пролистнула пару страниц в начале и наткнулась на знакомый почерк Криса: «15 июня. Прорезался второй клык. Очень больно и плохо, и слезятся глаза. Даже Джозеф испугался…»

Меня словно шарахнуло молнией. Дневник Криса! Точно, он же отдал его мне перед Альварахом, хотел рассказать что-то, а я благополучно про это забыла!

- Что там такое? – не утерпел Ай, заглянув мне через плечо.

- Пока не знаю.