Вторжение

Констебль Мэпстоун сделал последнюю попытку: резко развернулся лицом к толпе и поднял вверх руки, как Лир, взывающий к стихии. Теперь он двигался задом наперед, увлекаемый толпой. Причем его ботинки едва касались земли. Он еще пытался успокоить себя: “Главное, не поддаваться панике. Главное, вести себя разумно”. Однако страх охватил всех, как эпидемия, и констебль почувствовал, что хрупкая броня его спокойствия не выдержала и он стал частью этого стада. Ударившись спиной обо что-то твердое, Джон понял, что добрался до турникетов, ограничители были уже давно выворочены под давлением толпы, и ему вместе с другими удалось преодолеть этот рубеж и развернуться. Он начал энергично прокладывать дорогу к эскалаторам, размахивая руками, как пловец, плывущий в густой, вязкой жидкости. Эскалатор, поднимающийся вверх, остановился, и по нему летела вниз обезумевшая толпа. Эскалатор, движущийся вниз, пока работал, но тоже был битком забит людьми. Джон попытался схватиться за резиновый поручень, чтобы удержаться на ногах, но ему это не удалось. По поверхности, разделяющей эскалаторы, мимо констебля пролетел вниз какой-то человек, видимо сообразив, что это самый быстрый путь к цели. Его примеру последовал еще кто-то, потом еще, еще и еще...

И вот уже люди кубарем неслись вниз, сталкиваясь друг с другом и пытаясь ухватиться за все, что попадалось им под руки, в том числе и за тех, кто стоял на эскалаторе. В результате произошла свалка. Один из пролетавших мимо протащил за собой человека с лестницы, тот упал, подминая под себя тех, кто стоял впереди. Стоящие сзади пытались удержаться на ногах. Среди них был констебль Мэпстоун. В этот момент двигатель не выдержал перегрузки, и эскалатор резко остановился, что лишь усилило царящую вокруг сумятицу. Началась полная неразбериха.

Молодой и сильный Мэпстоун уже не пытался спасти никого, кроме самого себя. Всеми силами стараясь удержаться на ногах, он упирался руками в спины людей, хватался за поручни эскалатора. Однако все было тщетно. Едва ему удалось уцепиться за широкую резиновую ленту перил, как у него тут же под напором толпы оказалась сломана кисть руки. Он закричал от боли, но сам не услышал своего голоса, потому что вопли и стоны раздавались со всех сторон. У него искры посыпались из глаз, затем все потемнело, и он почувствовал, что теряет сознание.

Но перед тем, как погрузиться в вечную темноту, перед тем, как раздробленные ребра вонзились в легкие, перед тем, как его горло придавило чье-то колено, перекрывая последний глоток воздуха, перед тем как он перестал что-либо чувствовать, его меркнущее сознание уловило чудовищный грохот, который не шел ни в какое сравнение с шумом и гамом, сопровождавшими последние минуты его жизни. Звук этот, казалось, поднимался из самых земных глубин. “Ах да, — подумал Джон, — это, должно быть, бомба. Наконец-то”.

* * *

У Эрика Стэнмора подкосились колени, он медленно опустился на пол и прислонился спиной к стене.

— Ненормальные ублюдки, — выкрикнул он, все еще не веря в то, что случилось.

Однако его слов никто не слышал, потому что он был один. Над ним, на высоте шестисот футов над Тотенхем-Корт-роуд, параболические локаторы антенны ловили ультразвуковые радиоволны, посылаемые другими локаторами, каждый из которых был связующим звеном в цепи микроволновых станций, расположенных в стратегически важных пунктах по всей стране.