Вторжение

Мутные олигархи, вкупе с государственными органами покорявшие соседний с нами мир, определенно расширяли свою деятельность. Из штатных двадцати двух человек команды и «морской пехоты» нашего корыта в Хейене раньше работали ровно трое: я, поднятый из старпомов в шкиперы бывший яхтсмен Виктор Степанович Абросимов и замкомандира десантной группы, невысокий, крепко сбитый КМС по плаванию старлей ракетчик Данил Шалимов. Последний уже ходил «морпехом» на этих самых связных бригантинах, и почему его не назначили командиром группы – одному богу известно. Ставший комгруппы майор Демидов был взят чуть ли не с улицы.

В этот раз коллектив, в который я попал служить, мне сильно не приглянулся. В отличие от шубинских волков с их в массе чётким ранжированием места в коллективе и в то же время приличными межличностными отношениями, не приносящими лишней нервотрепки, тут был бардак. Хотя люди, в общем, были тоже приличными.

Лёша Демидов, куда ни глянь, был отличным офицером. Умным, хитрым, когда надо злобным, отлично подготовленным – как он нас гонял на макете типовой каравеллы, было просто песней. Все портила одна-единственная черта – он обожал стравливать меж собой подчиненных. Коллектив и прочий камраденшафт с доверием и взаимовыручкой ему не были нужны от слова «совсем». Всё, что ему требовалось, чтобы командиру группы заглядывали если не в рот, то в жопу и испытывали от этого непритворное удовольствие. Ну и, разумеется, как всегда в таких случаях, он мгновенно нашел себе прихлебал, которые тоже, как всегда в таких случаях, мгновенно возгордились особым положением и начали пользоваться своими возможностями. Холуйня практически всегда бесит больше своего хозяина.

Так как три человека – это целая четверть группы, коллектив среди корабельных «морпехов» умер не состоявшись. Близко я сошелся с одним Шалимовым, которому сталкивание людей лбами от нашего командира тоже было не по нраву. Члены корабельной команды, которые Демидову не подчинялись, наблюдали за нами с большим интересом. А вот немного мягкотелый Степаныч был полон очень мрачных предчувствий, его предыдущий опыт тому способствовал. Я, собственно говоря, тоже. Палку Алексей пока не перегибал, однако лично мне чувствовать свою спину неприкрытой было крайне дискомфортно. Вот искренне сомневался, что подрасслабленные им Саша Осипов и Вася Хазин рискнут ради кого-то жизнью. Как, собственно, и он сам. Да и я ради кого-то из них – тоже.

Не сказать, что я встречал таких людей в первый раз, так что опыт относительно комфортного сосуществования имелся, однако ожидания, когда Леша попробует-таки меня на прочность, немного напрягали. А то, что он попытается меня нагнуть и зафиксировать, было неизбежно, иначе такие люди не могут.

* * *

Три месяца обучения в учебном центре, в режиме пять дней учебы – два выходных, первое время в значительной части занимаемые обследованием и курсом профилактического лечения в маленькой, но хорошо оборудованной частной клинике, пролетели быстро. Едва успел, упустив вспышку и догоняя потерянное время, заручиться поддержкой Ладыженского и, подписав у Демидова и руководства УЦ соответствующую заявку, получить в мастерских заказанный под себя комплект вооружения. Первым я выбрал реплику позднего швейцарского цвайхандера, в мой рост длиной со сложной гардой с защитными кольцами, изготовленный с использованием самых современных материалов, – для души и далекого будущего. Жесткий, неширокий прямой меч с долами и «корзиночным» эфесом предназначался на каждый день. В пару мечу шел обоюдоострый боевой кинжал с такой же прикрывающей кисть «корзинкой». Последними стали рабочехозяйственный нож и четырехгранный стилет – типичный «кинжал милосердия» из справочников, в виде колющей «пики» с клинком пятнадцать сантиметров длиной. При самом распространенном доспехе Хейена, кольчуге, такие колющие шпырялы должны были работать просто на ура.

Бонусом к боевому оружию пошел учебный цвайхандер. Хреновина примерно с такой же массой и балансом, как боевой меч, отличающаяся упрощенным дизайном и обрезиненным, подобно прочим учебным мечам, клинком.

Вопросы вооружения всякими колюще-режущими предметами в фирме оказались весьма даже демократичны. Имея при учебном центре мощные, хорошо оборудованные мастерские, руководство давало возможность работающим в Хейене людям подобрать оружие под себя. Если имеющиеся на складах образцы не устраивали, изделие можно было заказать – лазейка, которой я и воспользовался. Более того, неравнодушные люди из этого самого руководства даже качественными материалами при этом озаботились. Достаточно сказать, что основным клинковым материалом выступала японская нержавеющая сталь ATS34, присутствовали запасы титана и тому подобного.