Вторжение

-А тоталитарными методами можно бороться с врагами тоталитаризма. Повторяю, вы исходите из неверных посылок, полагая свободу априорной ценностью. В действительности свобода сама по себе имеет ценность лишь для очень небольшой прослойки людей - тех, кого в ваше время называют творческой интеллигенцией. Для большинства первостепенными являются материальные ценности, и это естественно. Вы скажете, человечество всегда стремилась к свободе? Вздор! Недовольство угнетенных классов - это не жажда свободы, а жажда материальных благ. Чем кончались все революции? После краткой эйфории свободы начинался передел имущества, и тогда куда девались все эти свободы и братства? Люди топили друг друга в крови, разрушали хозяйство, отрекались от всякой морали и закона - и в конце концов успокаивались под властью очередного тирана. Это жажда свободы? Когда народы избирали себе императоров, миллионы соглашались подчиниться одному - это жажда свободы? Да свобода не просто не нужна человеку, она ему нежелательна, он не знает, что с ней делать. Что такое свободы? Уже в ваше время это фикция. Свобода - это полная независимость. Но в цивилизованном мире всякий человек зависит от тысячи других. Дайте ему свободу - и он умрет с голоду, замерзнет, в лучшем случае, превратится в дикаря. Свобода - это хаос, дикость, торжество энтропии. Развитие цивилизации - это эволюция несвободы, путь от хаоса к порядку. Вы зря считаете нас преступниками. Люди всегда мечтали о порядке, о твердой власти, которая снимет с человека бремя ответственности за принятие решений, бремя забот о хлебе насущном в том числе. Все мировые религии суть апология такой абсолютной власти. Мы лишь воплотили в жизнь вековую мечту человечества.

-Это старая песня, - усмехнулся Артур. -Надо полагать, вы вытащили из могилы идею социализма?

-Вы зря иронизируете, - возразил Крог. -Сказать вам, почему тоталитарные идеи, в том числе идея социализма, в ваше время потерпели крах? Потому что это идеи не прошлого, а не будущего. Общество еще не доросло до них. Для исправного функционирования тоталитарного общества необходима система жесткого всеобъемлющего контроля. Этот контроль должен быть постоянным и вездесущим. Его нельзя доверить людям, ибо человек слаб и несовершенен, он может уклониться от своих обязанностей. Техника нашего времени позволила создать такую систему. Эта система полностью автоматизирована. Технические устройства, образующие эту систему. невозможно ни подкупить, ни обмануть, ни вывести из строя. Бюрократия, коррупция, волокита, интриги - все беды прежних тоталитарных структур - ушли в прошлое. Развитие информационных технологий, новые компьютерные системы позволяют решать любые задачи оптимального планирования. Да, мы вполне можем утверждать, что построили социализм.

-И каково же приходится людям в этом мире электронной слежки?

-Наш технический уровень позволяет в основном удовлетворять их материальные потребности.

-А социальных проблем у вас, стало быть, не возникает?

-Для нашего общества нет неразрешимых проблем. К примеру, мы уничтожили преступность.

-Ну да, ваши детекторы сразу засекают преступников и уничтожают на месте.

-Сколько раз вам повторять: мы не практикуем насилие ради насилия, мы убиваем только в случае жесткой необходимости. Преступников у нас просто нет, они не могут появиться.

-Что же им мешает?

-Совесть.

Это было так неожиданно, что Беланов рассмеялся.

-Ну вот, вы опять все неверно понимаете, - посетовал миссионер. -Все-таки люди вашей эпохи достаточно ограничены. Вы понимаете совесть как нечто абстрактное, как моральную категорию. А меж тем всякая моральная категория имеет физическую первооснову. Мы досконально изучили человеческий мозг и знаем, какие нервные центры заведуют совестью. Каждому гражданину нашего общества по достижении шестимесячного возраста в мозг вживляется миниатюрное устройство, исправно функционирующее всю его жизнь. Надо заметить, что всякий человек, воспитанный в определенных принципах, не может стать преступником в одночасье. Первоначально мысль о преступлении вызывает в нем угрызения совести. Прибор усиливает соответствующие импульсы, и человек чувствует боль. Если он не откажется от преступных мыслей, боль увеличивается. Если же он упорствует и пытается предпринять практические шаги для воплощения замысла, прибор парализует его и посылает сигнал службе безопасности, но такое случается редко. Как видите, прибор не занимается чтением мыслей и сличением их со статьями законов: он лишь выполняет функцию усилителя совести.

-Внушительно, - сказал, помолчав, Беланов. -В каком-то смысле вы достойны восхищения. Вы добились того, что было недостижимой мечтой прежних тоталитарных режимов - вы запретили человеку думать. Отныне даже в мыслях своих он не волен. Позвольте узнать, с нами вы тоже намерены проделать такую операцию?