Вторжение

7 сентября к ставке Меншикова приведен был гусарским вахмистром взятый им в плен проводивший рекогносцировку полковник французского генерального штаба. Говорили, будто желающему узнать о его фамилии князю пленник вместо ответа вежливо подал свою визитную карточку. Вахмистр получил Георгиевский крест, лошадь пленника и денежную награду.^{1047}

Вскоре пленные были отконвоированы в Симферополь и весь город ходил на них смотреть. Нужно сказать, что французские солдаты произвели самое приятное впечатление. Увидел их и известный русский журналист А.Ф. Погосский.

«Надо отдать справедливость молодцеватости французов и тому духу их, который у нас довольно близко определяется поговоркой, впрочем, бессмысленной: «завей горе веревочкой». Сержант-мажор, юноша лет двадцати двух или трех, с которым я заговорил, просил меня составить ему краткий словарь самых необходимых обыденных слов и фраз, вынув их кармана клочок бумаги и карандаш, и менее нежели в час времени успешно держал экзамен в составлении из данных слов фраз вроде: «Дайтэ мнэ хлэб, я блягодарствуи вы ошн!».

Некоторые из пленных пороли и перешивали свои красивые широкие кушаки на галстуки и наушники, один вбежал в лохмотьях полушубка и хвастался покупкой своей. «Je sais parfaitement bien de quoi s'en tenir dans ce pays-se!» — кричал он, поворачиваясь в новом костюме, распахнул его — где не было дыры, там плешь, какой-то аферист надул его безбожно. Однако что значит правильное развитие смысла даже во вретопрахах: в сорок лет не пропал грозовой урок — все вспомнили о нашей сердитой зиме. Пока мы беседовали, из-за скрипнувших дверей высунулась какая-то шершавая голова, без лба, но с фантастическим носом в виде груши. «А кто из вас кашевар, эй, народ?», — кричала голова. «Que veutil?», — спрашивали французы. Приглашенный войти фантастический нос просил нас растолковать пленным, чтобы они назначили от себя кашевара, — «на них ведь не потрафишь, ваше благородие: леший знает, какая у них каша!». Пленные все были разных полков и команд; по совещанию обладатель полушубка вызвался быть кашеваром. Приложив руку к козырьку, он ловко вытянулся пред сержантом и отрапортовал о своем новом назначении. Такой образчик разумной военной дисциплины, не падающий ни при каких обстоятельствах, всем нам, разумеется, понравился».^{1048}

Полковник Хрущёв говорит, что пленных было одиннадцать человек.^{1049} Думаю, он не ошибается, очевидно, к тем, кого кормили солдаты Владимирского пехотного полка, мог вполне добавиться еще один из шаставших по окрестностям мародеров, тоже пойманный казаками.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ: ЧТО ДЕЛАТЬ, или НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПРОТВОДЕЙСТВИИ ДЕСАНТУ

«Нам всегда казалось необъяснимым, как Ментиков мог позволить беспрепятственно провести столь трудную операцию…»

Генерал Джон Эдью, «A-Review of the Crimean War». 1860 г.

«Я не могу понять, как русские могли быть такими глупыми, чтобы позволить нам высадиться, не оказав никакого сопротивления. Несколько орудий могли нанести нам тяжелые потери, особенно пока наша артиллерия еще не была выгружена…»

Генерал Джордж Уитворт Хиггинсон, в Альминском сражении офицер Гвардейского гренадерского полка, «Seventy-one years of a guardsman's life». 1916 г.

Подведем итог первой части нашего повествования о первом сражении Крымской кампании Восточной войны. Он понятен: союзники высадились в Крыму, при этом ими не было встречено сопротивления ни со стороны Черноморского флота, ни со стороны русской армии. Что стояло за этим? Трусость? Безграмотность? Коварный замысел императорских военачальников? А может? рок? Стечение обстоятельств? Давайте попробуем в этом разобраться.