Вторжение

Геополитическая ситуация сложилась явно неординарная. Впервые после эпохи Наполеона Бонапарта французские, турецкие и теперь союзные им английские войска не только начинали боевые действия против России — они вторгались на ее государственную территорию. Стратегически подобный вариант имел цель отрезать Россию от побережья и загнать ее в глубь континентальной территории, сделав зависимой от владельцев прибрежных зон. То есть что-то вроде сокрушения мощнейшим ошеломляющим ударом в самое неожиданное и потому уязвимое место, а затем последующее добивание поверженного на землю противника. Притом это могло производиться не обязательно военными средствами: после пушек не менее сильными аргументами становились дипломатия и экономика. С учетом того, что после падения Крыма должно будет рухнуть и русское присутствие на побережье Кавказа, Россия теряла все свои многолетние завоевания. Говоря модным языком петровских свершений, на Черном и Средиземном морях для империи закрывались двери в Европу, на Балтике заколачивалось окно, а на Белом море — замуровывалась форточка. Славянский мир возвращался в первобытное состояние, подальше от просвещенной цивилизации, которой Россия к тому времени успела основательно надоесть.

Если учесть, сколько усилий затратило российское государство на борьбу за выход к морям, то надо признать исключительное значение Крымской войны для судьбы страны. Без преувеличения под угрозой было ее будущее. И, к сожалению, в этом один из трагических ее итогов. Об этом почему-то стараются не говорить современные ура-патриоты, на всех углах вопящие о том, что никакого военного поражения не было, так как союзники не прошли в глубь территории России. Тогда прочитайте еще раз последние предложения предыдущего абзаца и постарайтесь понять, что оно им и не нужно было. Давайте не будем обращать внимание на болтовню нынешних «кухонных Клаузевицев», а попытаемся трезво оценивать события и их последствия. 

Инструменты стратегии

Надеюсь, мне удалось популярно объяснить намерения союзников. Теперь последовательно перейдем к тому, чем они хотели это сделать и как.

Командование союзников, особенно англичане, в стиле своих военных доктрин, традиционно опиравшихся на военно-морскую мощь, планируя операции на Черноморском театре военных действий, рассчитывало на грандиозную морскую победу (новый Трафальгар).[90] В итоге вместо победы на море они добились победы на суше, одержать которую смогли благодаря превосходству на море.

^{Император Шарль Луи Наполеон III Бонапарт.}

^{Худ. Франц Ксавьер Винтерхальтер (Franz XaverWinterhalter), 1852 г. Музей Наполеона. Париж.}

Их не устраивала перспектива крейсерской войны, считавшейся в то время «последним средством для более слабого в море».^{143} Отнюдь, изначально смотря на Русский флот как на слабого противника, еще и терявшего инициативу, союзники, особенно англичане, стремились решить вопрос войны единственно возможным способом — атакой русского побережья с последующим занятием ключевых морских крепостей и приморских городов, имеющих стратегическое значение. Часть из них планировалось занимать гарнизонами, а часть — разрушать. Главное, что придавало союзникам уверенность — их полное господство на море. Забегая вперед, скажем, что так они действовали (или пытались действовать) не только на Черном море, но и на Балтике, в Белом море и у берегов Камчатки. Дело в том, что именно в таких войнах Великобритания успешнее всего демонстрировала потенциальную возможность прямого континентального вмешательства маленькой армии, действующей в союзе с доминирующим флотом.^{144}

Это было правильным решением. Для достижения военной победы, тем более не предполагая вторжения в глубь территории, нельзя ограничивать действия против России исключительно атаками с моря. Им противостоял не тот противник, которого подобная тактика могла заставить капитулировать. Мировой военный опыт показывал, что война с нашим народом — дело рискованное. Русские, традиционно входя в раж военной кампании, особенно если та затягивалась, начинали крушить все, и самое страшное для европейцев, что не считая тонны собственной крови, они с удовольствием топили в крови и противников. Это было для утонченных европейцев неприятно. «Войны в кружевах» в Крыму не предвиделось. А русского кровавого куража им не хотелось.

В то же время, если они желали победить, а этого они очень хотели, то требовалось продолжение, развитие морской операции, перенос ее с моря на сушу. Теория Клаузевица требовала именно такого алгоритма действий. Но это было то, на что решиться было не так просто.