Вторжение

С вашего разрешения я не затрагиваю подробно тему противодействия русского флота этим рейдам. Во-первых, я не морской офицер по образованию, во-вторых, это тема отдельной работы по анализу военно-морской составляющей Крымской кампании Восточной войны. Хотя, на мой взгляд, противодействие могло быть более активным. И не только я так думаю. Аналогичное мнение есть и у некоторых современных исследователей. Приведу несколько из них.

«Своими действиями противник показал, что готовится к высадке. В такой ситуации Меншиков и Корнилов обязаны были вывести флот в море, чтобы он демонстративно крейсировал возле Крымских берегов. Это несомненно отрезвляюще подействовало бы на Дандаса и Гамелена и стало поводом для отказа от экспедиции. Но флот остался в Севастополе».^{288}

«Атаки так и не произошло. Это не означало, что после смерти адмирала М.П. Лазарева (в 1851 году) на Черноморском флоте так и не нашлось флотоводца, мыслившего глубоко стратегически и способного дать сражение по всем правилам высокого искусства морской тактики. Гениального флотоводца уровня Г. Нельсона, возможно, действительно и не было, однако сторонниками боя в открытом море до проигранного русской армией сражения на реке Альме 20 сентября 1854 года были В.А. Корнилов, П.С. Нахимов, Г.И. Бутаков и многие другие офицеры».^{289}

Хотя есть и другая точка зрения. Возможно, что такими действиями союзный флот пытался выманить русскую эскадру из Севастополя и нанести ей поражение в морском бою.^{290} В этом случае действительно это была тактика А.С. Меншикова, полагавшего, что «…Черноморский флот необходимо беречь для более важного момента».^{291} Правда он так и не наступил. Тогда признаем, что КПД боевого применения флота незначителен.

Пассивность русского флота вполне укладывалась в планы союзного командования. Английские морские офицеры видели смысл блокирования Черноморского флота в Севастополе в обеспечении маскировки переброски войск союзников в Варну.^{292}

Что ж, придется признать, что всю весну и лето союзники безнаказанно разгуливали у западного и южного побережья, часто в виду Севастополя и, кажется, не сильно озабочивались проблемами ответных действий. Все более и более наглея, враг стал появляться у полуострова не только крупными объединениями. Одиночные корабли неприятеля время от времени рисковали подходить к крепости. Одного такого гостя 22 апреля пароходо-фрегаты «Владимир» и «Крым» обнаружили у Севастополя и пытались преследовать.

«Трагизм происходящего заключался еще и в том, что вероятность появления англо-французского флота в Черном море и ответные меры рассматривались адмиралом Лазаревым и светлейшим князем Меншиковым, занимавшим тогда пост морского министра, аж в 1836 г. Лазарев представил тогда Меншикову подробный отчет, что надо делать для предотвращения захвата Севастополя. Но за 18 лет Морское министерство не предприняло ничего, чтобы сделать базу флота неприступной».^{293}

Может быть, нужно подумать, а не стоит ли за утверждением о невозможности Черноморского флота в 1854 г. сражаться с англо-французкой эскадрой по причине отсутствия паровых двигателей на кораблях только типично пропагандистское измышление, имеющее целью задним числом оправдать действия русского командования?

Оставим домыслы и вернемся в Черное море. Союзная эскадра находилась у Крыма почти месяц, иногда подходя ближе 25 миль, а иногда вплотную к берегу. В основном до первых числе мая враг находился вблизи Георгиевского монастыря.^{294}

Через месяц это англо-французское издевательство закончилось. В ночь с 5 на 6 мая в Севастополь в густом тумане вошел русский пароходо-фрегат «Эльбрус», сумевший незамеченным пройти через неприятельскую эскадру И только 11 мая, проведя очередную разведку, «Владимир» в радиусе 20 миль от Севастополя не обнаружил вражеских кораблей.

ВТОРАЯ РАЗВЕДКА (май-июнь 1854 г.)

Так как результаты первой разведки были недостаточными для принятия решения, было решено продолжить рейды к Крыму. 30 мая вблизи Севастополя показались три трехмачтовых парохода.

Подойдя натри мили ко входу в бухту, они перестроились в кильватерную колонну, уходя в направлении Херсонеса. И, кажется, Черноморский флот решился на реванш за месячную блокаду. Русское командование вновь стало агрессивным. На этот раз адмирал Корнилов планировал атаку неприятеля. Отряд из 6 пароходов под командованием контр-адмирала Панфилова вышел в море. На борту находились, помимо экипажей, усиленные десантные партии. Планировалось отвлечь хотя бы один английский или французский корабль преследованием одиночного русского фрегата от основных сил. В случае если бы это удалось, Панфилов предполагал сблизиться с ним и навязать абордажную схватку.

Сам Корнилов ночью вышел в море на пароходе «Дунай». Однако на этот раз ловушка не сработала. Как-будто чувствуя опасность, союзники ушли в сторону моря.