Вторжение. 22 июня 1941 года

Это «не могу» со стороны выглядит не лучшим образом. Тем не менее следует признать, что своя правда у Кузнецова все же была. Раз на границе оказались вытянутые в нитку на широком фронте дивизии, значит, в распоряжении верховного командования есть достаточно крупные силы, предназначавшиеся для первой операции. Эти крупные силы в распоряжении Москвы действительно были, но они только еще сосредотачивались на рубеже Западной Двины и Днепра. Немедленно затыкать брешь на стыке Северо-Западного и Западного фронтов было нечем.

Вечером 22 июня на свет появился и был разослан в округа весьма интересный и знаковый документ, известный ныне как Директива № 3. Она была отправлена из Москвы в 21.15 22 июня. Уже первая строка Директивы имела прямое отношение к тому, что происходило в Прибалтике: «Противник, нанося удары из Сувалковского выступа на Олита [Алитус. – А. И.]…». Т. е. информация из штаба Кузнецова была принята к сведению и использована в постановке задач. Соответственно, общая задача для войск Красной Армии в Прибалтике звучала следующим образом:

«Концентрическими сосредоточенными ударами войск Северо-Западного и Западного фронтов окружить и уничтожить сувалкскую группировку противника и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки».[161]

Брошенный Т-38 на улице города Вилькавишкис. Видно, что в городе шел жестокий бой.

Другими словами, утверждение Кузнецова «создать группировку для ликвидации прорыва не могу» было проигнорировано, и ему прямо и недвусмысленно указали из Москвы в первую очередь заниматься прорывом противника на стыке с Западным фронтом. В Директиве № 3 задача была не просто поставлена, она была детализирована:

«Армиям Северо-Западного фронта, прочно удерживая побережье Балтийского моря, нанести мощный контрудар из района Каунас во фланг и тыл сувалкской группировки противника, уничтожить ее во взаимодействии с Западным фронтом и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки».[162]

Конечно, задача прорваться на Сувалки была неподъемной. Тем не менее, сам по себе контрудар из района Каунаса представляется не такой уж плохой идеей. Однако командующий Северо-Западным фронтом предпочел синицу в руке. В 22.00 22 июня Кузнецов отправил в Москву еще одно донесение, выдержанное в духе «не могу»: «Получился разрыв с Западным фронтом, который закрыть не имею сил ввиду того, что бывшие пять территориальных дивизий мало боеспособны и самое главное – ненадежны (опасаюсь измены)».[163]

Заметим, что, ссылаясь на небоеспособность территориальных дивизий, Кузнецов мягко уходит от вопроса об использовании подвижных соединений. Две оставшиеся нетронутыми дивизии 3-го мехкорпуса довольно трудно обвинить в низкой боеспособности и ненадежности. Однако у Кузнецова были свои планы на использование мехкорпуса Куркина, и отказываться от них он не собирался. Директива № 3 была им фактически проигнорирована. Никаких новых приказов на контрудар не появилось. В скобках заметим, что слухи о запуганности советских командующих, рабски выполнявших приказы сверху, на поверку оказываются сильно преувеличенными.

В глубине

Мехкорпуса. В Прибалтийском особом военном округе, несмотря на исключение из правил в лице танковых боев за Алитус с участием 5-й тд, механизированные соединения в боях первого дня войны не задействовались. Тем не менее на страницах мемуаров мехкорпуса ПрибОВО вступают в бой уже 22 июня 1941 г.

Полковник С. Ф. Хвалей, бывший заместитель командира 202-й мд, вспоминал: «И вот началось то страшное утро, которое никогда не забудет наш народ. Дивизия встретила врага близ западной границы Советской Литвы, в районе Кельме – Кражай. Бой, который вела дивизия в этот день, был тяжелый, кровопролитный. Части мужественно отражали натиск 3-й моторизованной и 8-й танковой немецко-фашистских дивизий. Бойцы стояли насмерть, части наносили ответные удары, переходили в контратаки. Враг не ожидал такого сопротивления, откатывался назад. Но, подтянув свежие силы, он снова и снова рвался вперед».[164]

Взорванный мост в Каунасе.

Утро, «которое никогда не забудет наш народ» – это, очевидно, 22 июня 1941 г. Однако это мемуарное свидетельство (использованное, к слову сказать, небезызвестным В. Суворовым в качестве «доказательной базы» советского плана «освобождения Европы») не стыкуется с оперативными документами как 202-й мд, так и всего 12-го мехкорпуса. 202-я дивизия занимала оборону, седлая шоссе на Шяуляй у Каркленая, в глубине построения войск 8-й армии почти в полусотне километров от границы. В бой она вступила согласно своему ЖБД только в 20.00 23 июня 1941 г..[165]

Однако нельзя сказать, что мехсоединения 22 июня простояли без дела. Как указывалось выше, в 14.00 появился приказ № 1 8-й армии о нанесении контрудара «[главными] силами всего [12-го механизированного] корпуса – в направлении Таураге с задачей полного уничтожения противника. Удар нанести с фронта Варняй, Ужвентис».[166]