Вторжение

Буров улыбнулся, продвигаясь дальше. Хирургия была сразу за терапевтическим отделением — трехэтажное здание из красного кирпича стояло буквой Г. Между крыльями хирургического отделения был разбит крохотный круглый сквер со скамейками и широкой клумбой в центре. Цветов там никто не сажал — а может быть, сажали, но их кто-то срывал — но место было тихое и даже красивое.

Подходя к скверу, Буров остановился.

На одной из скамеек, спиной к Бурову, сидели двое. Обоих опер узнал сразу. Володя в спортивном костюме. Его короткостриженный затылок с родимым пятном слева от позвонков, как у деда. Рядом сидела девушка. Конский хвост, платье в цветочек. Вера Зеленская, следователь СО Елецкого ОВД.

Володя здоровой рукой обнимал Веру за плечи и что-то ей рассказывал. Даже на расстоянии Буров увидел, что Вера тепло улыбнулась ему в ответ и осторожно, чтобы не потревожить рану на его груди, положила голову Володе на плечо. Володя в ответ поцеловал ее волосы и легким движением руки прижал девушку к себе.

Буров улыбнулся. Медленно закурил, наблюдая за парочкой. И, развернувшись, осторожно, чтобы — не дай Бог! — не привлечь к себе внимание и не помешать им, двинулся назад.

Буров медленно брел по тропинке между больничными корпусами, улыбался — и смаковал внезапно появившееся в его сердце пока еще робкое и осторожное, но стремительно растущее ощущение давно позабытого им чувства.

Кажется, это было счастье.

И вдруг он наконец понял.

Несмотря на все то, через что они прошли пять суток назад — а может быть, благодаря этому — несмотря на кровь, смерть и огонь, Буров окончательно понял:

Теперь все будет хорошо.