Вторжение

– Ник, прикрой ей ротик, а. А-то я немного занят. – пока один расстегивал ее блузку и убрал пальцы из ее рта, другой резко на нее набросился. Это было сложно назвать поцелуем, как и происходящее сейчас прелюдией. Это просто было насилие, зверство… То, как по-издевательски он оттягивал ее нижнюю губу… То, как прытко его язык вторгался в ее рот…

Пуговицы на ее блузке были маленькими и гладкими, каждый раз, когда она пыталась ее застегнуть, она проклинала тот день, когда эта кофта приглянулась ей на распродаже. Ее насильник оказался не таким терпеливым как она, и после минуты тщетных попыток, он дернул шелковую ткань, и все пуговицы полетели на пол. На ней оставался только бежевый лифчик. Слезы уже не текли по ее лицу, Ксюша задыхалась в тихом паническом приступе. Наличие инородного юркого языка в ее рту не помогало, хотелось проблеваться, вывернуться наружу, сдохнуть. Ее насилуют, ее действительно насилуют. Ее, не кого-то другого, но ее: сильную, отважную, смелую, умную… Ее! Разве могла она так легко попасться в их лапы? Ну зачем, зачем она всегда поддавалась своей ленивой усталости и заходила вечером в лифт, в полном одиночестве? Ну зачем, зачем?

– О… Ты плачешь… Ну-ну, зайка, не строй из себя жертву. Разве в лифт заходят девочки, которые не желают секса с двумя незнакомцами, ммм? Разве тебе не нравится? – ответа он не услышал. Ксюша смотрела на пол, стены, куда угодно, лишь бы не на своих мучителей. Она вся дрожала, ее голова безвольно поникла, как у куклы.

– Надо ее утешить, тебе не кажется? – Павел спросил у друга.

Молча кивнув, Ник переместил свои руки на женскую грудь. Девушка была напряженной и собранной, но не надолго. Скоро, она поймет, что нет смысла сопротивляться. Ксюша вздрогнула от его прикосновения, он был таким горячим, а она была холодна не как леед, а как целый айсберг. Айсберг, наполненный замерзшим страхом. Его руки полезли к ней за спину, пока Павел держал ее за бедра и прижимал девушку к себе сзади. Аккуратно, с заметной опытностью, он расстегнул лифчик в одно движение. Потянул на себя, снял с ее рук. Теперь, ее верх был совершенно гол и беззащитен перед этими двумя хищниками.

В лифте было душно, но не жарко. Ее соски вмиг затвердели, на радость ее истязателям. Никита потянулся к ним, и взял один в рот, пока другой грубо мял ее грудь рукой. Это было мерзко, как он ласкал ее сосок своим слюнявым липким ртом, она так хотела убежать… Но это было так приятно, особенно когда он слегка его прикусил. Против своей воли, Ксюша почувствовала, как из ее влагалища вытекла смазка на уже мокрые трусы. В какой момент они успели намокнуть? Ведь не могло же это ей нравиться, правда?

Выпустив ее сосок с громким звуком «чмок», мужчина облизнулся и перешел ко второму. Его рука мигрировала к ее животу, а потом в трусы. Место руки друга на ее груди оперативно занял Павел, стояк которого угнетающе упирался прямо в ее зад.

– Да ты уже вся мокрая… – Ник оторвался на секунду, чтобы продекларировать состояние ее трусов.

– Ну вот, а ты сопротивлялась… – ей прошептали на ухо, и лизнули мочку уха. – Будь посговорчивей, и тебе понравится. Или тебе уже нравится, ммм? – ей не нужно было оборачиваться, чтобы представить себе самодовольную ухмылку мужчины сзади.

Теплая шершавая рука в ее трусах не остановилась на простом вторжении в них. Его пальцы распространялись как пожар по деревянной постройке, указательный палец уже нашел дырочку, спрятанную в трусах, и нацелился войти. Без какого-либо труда, он целиком оказался внутри, протолкнутый влажной смазкой.

– О, как легко… Да туда небось и целый лом войдет… – выдохнул Ник, подключая средний и безымянный пальцы, к Ксюшиному ужасу. От сцены в ее голове, как внутрь нее засовывают длинный лом, ее влагалище болезненно сжалось, что вызвало довольную улыбку на лице насильника.

Пока Никита усердно работал с ее пиздой, Паша времени зря не терял: ее сиськи уже горели от непрерывного массажа, с уклоном в садизм. Пока влагалище ныло, ее лицо изнемогало от жара. Оно было красным, как будто Ксюшу хорошенько отхлестали по нему. Да, все было еще впереди, но она уже чувствовала болезненный стыд, съедающий ее щеки красным ртом. Мигрень прошла, но на смену ей пришло парализующее ощущение будущего; как щупальца осьминога по кораблю, с каждой секундой к ней притягивался увеличивающийся в размерах страх.

– Пожалуйста… Отпустите… – она пропищала, настолько жалко, что самой захотелось рассмеяться от нереальности происходящего.

– Ни за что. – девушка услышала смесь шепота за своей спиной и голоса чуть пониже, от того, кто уселся на корточки и принялся стягивать ее юбку. Предательски беспрепятственно, кусок ткани слетел вниз с грацией птицы.