Вторжение

— Порт транспортной линии — слева, — пробормотал он и двинулся по безлюдному коридору. Глаз стрекозы со множеством картинок-окон маячил где-то в сознании, как смутный мираж. Стоило опустить веки, и он делался ярким и чётким — похоже, трансляция шла прямо в зрительный центр мозга. Это мешало, и Литвин, потянувшись мысленно к незримому собеседнику, велел: «Убрать визуальный ряд. Подскажешь, когда я доберусь до транспорта».

Ментальное изображение рассеялось, но чувство связи с огромным существом, в чьих недрах он сейчас блуждал, не покидало ни на миг. Это создание казалось Литвину чем-то вроде моллюска, обжившего прочную раковину, способную перемещаться в океане звёзд, туманностей и газовых облаков. Образ чудовищного моллюска преследовал его, но разум, таившийся в Корабле, не откликался — видимо, такие сложные ассоциации были ему непонятны.

— Квазиразумный, — произнёс Литвин, нарушив тишину в коридоре. — Квази — мнимый, ненастоящий… Определения, не подходящие к разуму. Разум либо есть, либо его нет — простая двоичная логика без всяких квази и псевдо. Что скажешь, приятель?

Ни подтверждения, ни отрицания. Вероятно, Корабль реагировал лишь на конкретные вопросы.

Он сделал около сотни шагов, когда в сознании возникло:

«Порт. Слева, в нише».

«А что с другой стороны?»

«Полость для адаптации тхо».

Но полости или какого-то зала Литвин не видел. Там был балкон без всяких следов ограждения, большой полукруглый уступ, нависший над пустым пространством и отделённый от коридора стеной с мерцающими мембранами. Он оглянулся, посмотрел на нишу с тёмным куполом потолка, затем хмыкнул и решительно двинулся к ближней мембране. Пустота за ней оказалась небом, но не похожим на земное — сверху струился зеленоватый свет, плыли кремовые и лиловые облака, сияло оранжевое светило и ещё одно, блеклое, призрачное, вроде Луны, встающей на вечернем небосклоне. Сделав несколько шагов, Литвин выглянул за край балкона. Под ним, метрах в пятнадцати или двадцати, лежала приветливая местность: склон холма, поросший коричневым мхом или низкой густой травой, речная излучина, что огибала возвышенность, а за ней, на горизонте, другие холмы и деревья, высаженные правильными кольцами. Между холмом и рекой, на ровном берегу, мелькали человеческие фигурки. Литвину показалось, что они подскакивают, прыгают, кувыркаются, напоминая стайку детей, резвящихся на природе. Но детьми они не были — он видел блестевшие в солнечном свете черепа, мощные загривки и плечи, покрытые бронёй мускулов.

«Корабль!»

«Слушаю».

«Что там происходит?»

«Адаптация тхо к естественным условиям».

Всматриваясь вниз, Литвин склонился над краем выступа.

«Там не просто тхо. Это охранники, да? Олки?»

«Олки, — подтвердил звучавший в сознании голос. — Тренировка в планетарной среде».

«Тренировка? С какой целью? Для чего они…»

Закончить вопрос ему не удалось. Свет внезапно мигнул, растаяли светила, холмы и деревья, берег реки и облака, и Литвин очутился на балконе, прилепившемся к внутренней поверхности огромного пустого цилиндра. На дне этой камеры столпилось человек пятьдесят, все нагие, мускулистые, безволосые; стояли и, задрав головы, смотрели на него. Потом что-то изменилось — он почувствовал, что становится лёгким, как воздушный шар, хотя понятие верха и низа ещё не исчезло. Уменьшили гравитацию, сообразил Литвин. Почему?

В следующий миг трое стражей, резко оттолкнувшись от пола, взмыли к его балкону. На них не было браслетов и доспехов, но и без этого снаряжения выглядели они внушительно, как и положено троллям: широкие бесстрастные лица, могучие плечи и руки, созданные, чтобы ломать и давить. Первый из них приземлился в шаге от Литвина, и тот, не дожидаясь, пока его схватят, стукнул противника в колено тяжёлым башмаком. Олк отлетел к стене, врезавшись в неё макушкой, Литвина по инерции отбросило к другой, но он, извернувшись в воздухе, встретил удар ногами. Борьба в невесомости или при малом тяготении была искусством тонким и коварным, которому не обучишь на Земле и даже на Луне; преподавали его на орбитальных базах ОКС и доводили до совершенства в Поясе Астероидов. Там любая инспекция рудника или другого предприятия могла завершиться пьяной разборкой, дракой в шахтёрском баре либо схваткой с контрабандистами. В шахтах, пещерах и штольнях танки и «грифы» были бесполезны, и дело решалось так, как в старину, ручным оружием и выучкой.