Вторжение

— Я сумею, — ответил Бусыгин. Он посмотрел в упор на командира дивизии, потер черные, потрескавшиеся и несгибающиеся на морозе пальцы и добавил: — Я сделаю, товарищ полковник!

С минуту Шмелев молча смотрел на широкоплечего бойца, о чем–то подумал, видимо жалея этого молодого парня, идущего почти на верную смерть, и тихо сказал:

— Действуй, родной.

…Бусыгин смерил глазами расстояние от берега до невзорванной части плотины, посмотрел на бурлящую воду, на плывущие по ней льдины и начал раздеваться.

— Обожди, команда еще не дана. Замерзнешь, — сказал ему Костров.

— Мне так лучше. Привыкнуть надо, — ответил Степан Бусыгин и, раздевшись догола, спокойно попросил: — Давайте–ка провод.

Он сбежал с откоса и плюхнулся в воду. Вынырнул возле небольшой льдины, оттолкнул ее в сторону, чтобы не мешала, и поплыл.

Плыл он не кратчайшим путем, а наискосок, все время как бы удаляясь от шлюза, порой поворачивался лицом к стремнине. Посреди широкого разводья на мгновение скрылся под водой, опять всплыл, лег на спину и начал взмахивать руками. Течение сразу подхватило его, закружило, понесло…

Все, кто находился на берегу, тревожились. И, как нарочно, немцы усилили обстрел. Перелетая через водохранилище, снаряды и мины точно захлебывались в тяжелом, мглистом воздухе и падали на откосе, выворачивая камни и комья земли.

С Бусыгина не сводили глаз. Прямо к нему угрожающе приближалась льдина. Вот она уже совсем близко. В последний момент Бусыгин перевернулся, ухватился одной рукой за кромку льдины и вместе с ней поплыл к самому руслу.

— Ну, ясно, силы потерял. Не может больше… Я поплыву, товарищ полковник! — сказал Алексей Костров.

— Он доберется. Отдохнет и доберется, — ответил Шмелев и обернулся к Кострову: — А ты вместе с бойцами туда вон, по льду ползком… Захватите с собой веревку. Трудно ему будет — подадите конец.

Поползли с катушкой кабеля. Тем временем Бусыгин все еще висел на льдине, будто примерз к ней. Толстая и громоздкая, она подошла к месту прорана, стукнулась о камни, начала неуклюже разворачиваться и наконец совсем застряла, приподняв синий, с наростами камыша и водорослей бок. Кажется, этого момента только и ждал Бусыгин. Он перебрался вдоль кромки к невзорванной части плотины, вскарабкался на камень, исчез между плитами и долго не показывался. Да и нелегкое это дело — найти заряды тола, залитые водой, проверить запалы, соединить их с новым кабелем.

Когда Бусыгин вылез из камней, лежавший в это время на льду, почти напротив, Костров хотел позвать его, чтобы вплавь перебраться к нему, но раздумал: пожалуй, далековато, не услышит за ревом воды и визгом пролетающих снарядов.

Немцы почему–то не стреляли по Бусыгину — может, не видели его. Они не трогали и Кострова с бойцами, будто насмехались: уж не собираются ли эти чудаки русские у края ледяного поля доставать из воды глушеную рыбу!

И вот опять поплыл, теперь уже назад, Степан Бусыгин. Плыл вдоль льдины, норовя дальше уйти от страшной горловины, которая засасывала беснующийся ноток. Он изо всех сил загребал руками, то окунаясь с головою, то вновь показываясь над водой. Вот ужо недалеко. Ну, еще малость…

— Степан! Степан! Лови веревку… Цепляйся за нее! — кричал сам не свой от радости и беспокойства Алексей Костров.

Но Бусыгин веревки не поймал, его отнесло в сторону, закружило в водовороте. Лейтенант пытался назад тянуть канат, но он за что–то зацепился.

В это время Бусыгина покидали последние силы. Видно, пока сращивал новый кабель с зарядом, закоченел на обжигающем морозе и теперь чувствовал, как руки, пристывавшие к железным скобам, изодрал до крови.

Костров увидел, как товарищ, сделав рывок, выныривал, глотал воздух и опять погружался. Не помня себя, Алексей скинул сапоги и бросился в воду. Ледяная стужа сковала его, как обручами. Зная, что в этих случаях человек легко поддается судороге, он начал энергично работать руками, ногами, всем телом. И плыл стремительно по течению навстречу Бусыгину. Наконец и товарищ рядом, совсем близко. Лицо его перекошено, на глаза налипли смерзшиеся пряди волос. Костров изловчился, взял товарища снизу за плечо и, загребая одной рукой, начал подталкивать его вперед. Ощутив подмогу, Бусыгин поплыл ровнее, уже так судорожно не глотал воздух, не захлебывался. И то, что они были вдвоем, придавало силы Бусыгину. Они двигались медленно, но тянулись к берегу уверенно.

На льду, в полынье начали рваться мины. Немцы, видно, почуяли что–то неладное и решили перебить всех очутившихся посреди водохранилища людей. Теперь огонь сосредоточивался против двух плывущих. Там и тут взрывами поднимало белые столбы воды.

— Нажмем, Степа… Еще немного, — отфыркиваясь, еле выговаривал Костров.

Неожиданно — со всей остротой Костров и бессознательно слабо Бусыгин — ощутили, будто сотни дюжих рук выхватили их из воды, приподняли и понесли неведомо куда. Костров еще пытался оттолкнуться в воде, но ударился о что–то твердое и увидел, что уже на берегу и товарищи подхватили его. Бусыгина несли на руках. Он был без памяти, только мускулы рук слегка вздрагивали.

* * *