Вторжение Бурелома

Он откинулся в кресле, посмотрел на меня задумчиво и долго. Было в нем что-то, что заставляло меня верить ему и не доверять одновременно. Что-то ускользающее. Но разве у меня был выбор? Только он знал про камень, только с ним можно было обсуждать все откровенно, хотя и не выбирала я его в доверенные лица, сам напросился.

А он, не отводя взгляда от моего лица, продолжил:

- Да если бы и были у меня ответы, прежде я бы все-таки вам один вопрос задал. Я знаком с камнем, и с Алмазным Стариком - по вашим с Черешковым рассказам. Но есть ведь еще и противник. Ведь есть? Ведь я не ошибся? Иначе, к чему бы весь этот сыр-бор?..

Все-таки взгляд у него был неприятный: как и во время первой с ним беседы я внутренне заерзала - очень хотелось крикнуть: "Да нормальная я! Нормальная! Не более сумасшедшая, чем любой в этом мире!" Но вместо этого я сказала:

- Да, есть и противник...

- Ну, что ж, тогда все укладывается... - произнес он задумчиво, словно бы про себя.

- Не мешало бы говорить пояснее, - с обидой вклинилась я в его едва начатый монолог.

- Могу и пояснее. Значит так!.. Нравственная сфера - как бы ни была она неизведанна и тонка - по моим понятиям - и доказанным, между прочим мною, понятиям - является ничем иным, как определенным видом энергии, который распространяется и существует в нашем мире по определенным законам. Причем довольно важную роль здесь играет, если говорить языком моих терминов - нравственный знак. Ибо энергия эта бывает положительной, отрицательной и нейтральной, а сочетания этих видов вызывают и бури, и вихревые потоки, и прорывы в огромном, скрытом от наблюдения нравственном пространстве... В зависимости от того, какой в этом пространстве преобладает знак - замечаются и среди людей, среди массы людей отклонения то в одну - нравственную, то в другую - бездуховную - стороны... Я понятно теперь выражаюсь?..

- Я понимаю, что вы упрощаете, что вы разговариваете со мной, как с невеждой. Но представьте себе - ответ на вопрос, что такое Нравственное Пространство, я ведь придумывала сама, потому что никто не понимал вопроса. Как это ни странно, мой ответ частично соответствует вашему представлению...

- Ну что ж, совсем глупой девочкой вас не назовешь. Не случайно же баталия завязалась именно вокруг вас.

- Да кто же они такие - Старик и Бурелом?

- Мне-то кажется, - сказал после некоторого раздумья Владимир Михайлович, - мне-то кажется, что и тот и другой - искусственные порождения разнознаковых скоплений...

Вздох вырвался из моей груди:

- Пожалуйста, Владимир Михайлович, не мучайте бедную артистку, едва сдавшую на четверку экзамен по философии к тому же весьма снисходительному к актерам преподавателю!..

Психиатр рассмеялся.

- Ну, хорошо. Перейдем к практической стороне дела. Вы вовлечены в процесс схлестывания стихий.

- Вы так считаете? - спросила я, уже окончательно запутанная... Он снова рассмеялся:

- Я-то просто считаю, а вы-то в этом живете. И вам несладко. И если иногда вам кажется, что вы - на рубеже - можно только позавидовать вашей обостренной чувствительности, потому что вы не очень ошибаетесь... Ибо, как и все в нашем мире, нравственное пространство Земли и нравственный мир отдельного человека находятся в постоянном взаимодействии и взаимозависимости. И как Нравственное Пространство может воздействовать на Человека, так и Человек в определенной степени формирует Нравственное Пространство...

Я внимательно слушала.

- Но, впрочем, хотя в вашем деле знание теории не помешало бы, оно тем не менее не обязательно. А вот на практике... - Он пожевал губами в задумчивости и размышлении... - На практике - кажется, я уже вам советовал это? - па практике я, как человек осторожный, вернул бы камень тому, кто вам его подарил...

- Я не могу этого сделать, - моментально ответила я. - Старик уже неделю не показывается...

- Это неважно. Положите камень туда, где вы его обнаружили, и произнесите мысленно любой текст вежливого отказа, какой вам придет в голову; только отказ должен быть твердым и непоказным.

Шутка сказать! Да не хотела я отказываться от своего камушка! Я привыкла к нему, он стал как бы частью меня самой - мы с ним столько всего пережили вместе. И что бы он ни нес в себе, чего бы ни таил - я от него не откажусь...

- Да не переживайте вы так, - усмехнулся Владимир Михайлович - я и забыла на время, что нахожусь в присутствии проницательного человека, - не переживайте. Я же ни на чем не настаиваю, я только осторожно советую. "Будь я на вашем рубеже - я бы был настороже!" Вот пристрастился к рифме - в последнее время столько всего зарифмовал, сколько и за жизнь не случалось... - И он снова как-то саркастически усмехнулся.

Я пережила его сарказм - тем более, что непонятно было, в чей адрес и по какому поводу он направлен.

- Ну, а Черешков?.. Ему-то хоть мы можем помочь?

- Я - нет, не могу. Вы, пожалуй, да...

- А как?

- Думаю, нет другого способа, как вспомнить о нем в момент максимального выброса энергии... Я смотрела на него вопросительно.

- Ну, говоря проще, в кульминационный момент.

- О какой кульминации вы говорите?