Вторжение Бурелома

- Да, вот начало "рэкетирских" частушек, - сказал он.

Частушка была одна:

Мне миленок - рэкетир

Шубу лисью подарил.

А спьяну - пушку к голове:

"Гони, блин, выкуп в ЭС-КА-ВЕ..."

- Ну, брат! - радостно воскликнула я. - Да мы оба с тобой в глубоком творческом кризисе! И плохая частушка и одна! Их должно быть сто, двести. Они должны сыпаться из нас, как из рога изобилия, чтобы все время удивлять чем-то новеньким.

- Не могу найти темы. Понимаю, кому мы служим, но не понимаю ни их жизни, ни их проблем...

- Стоит ли усложнять. Все предельно просто. Тем этих - тысячи. Ну вот сходу, в порядке бреда. В штате Техас орудует Ку-клукс-клан. И надо договориться, чтоб "приехал клан в Россию и повоспитывал Кавказ"... Техас-Кавказ - рифмуется...

- Скользкая темочка. Буреломовцы и без нас с тобой разберутся с конкурентами: поделят сферы влияния. Лично я в такое вмешиваться не собираюсь. Только мне и способствовать разжиганию межнациональной розни...

- Мишка, ты молодец. Ты очень серьезный, а мне показалось смешным...

- Ну, ладно, подумаю еще, - сказал Мишка, а потом опять, словно бы невзначай, спросил. - Ты до сих пор не поняла, чего хочет от тебя Бурелом?

- Нет, Миша, не поняла, - ответила я честно.

И снова по окончании работы меня ждала машина Бурелома, а в ней - и сам Бурелом. Я инстинктивно отшатнулась, когда он вылез из машины мне навстречу. Камень начал сигналить еще в тот момент, когда я подходила к вахте, сейчас я его остановила.

- Испугались? - спросил Бурелом и утвердительно добавил. - Испугались. С чего бы? Разве я отношусь к вам плохо?

Я взяла себя в руки.

- Нет. Ничего плохого вы мне не сделали, пока только хорошее, но странно, мне... - я хотела сказать "мне отвратительно даже ваше хорошее", как зарефлексовал камушек, и я спохватилась, - мне, - продолжила я, хотелось бы знать, с чего вы так ко мне внимательны?

- Ну, если я вам скажу, что мое внимание объясняется тем, что вы рядовая ключевая фигура, вы поймете причину?..

- Нет, не пойму, потому что не люблю, когда со мной говорят загадками. Или рядовая, или ключевая - вместе эти понятия не соединяются.

- Еще как соединяются, если умеешь смотреть в будущее... Вы, вероятно, учили диалектику?

Честно говоря, я не ожидала от Бурелома таких речей. Он всегда казался мне чуть пообразованнее своих бесчисленных сотоварищей по "разбойному переходу к капитализму", но рассуждения о будущем... Я взяла и сказала это все Бурелому.

Он долго хохотал своим ледяным смехом над моим определением вида жизнедеятельности, которым он занимался, а потом сказал:

- Давайте, Мария Николаевна, поиграем. Вы мне скажете, чего еще не ожидаете от меня, а я скажу, чего не ожидаю от вас.

Мы уже ехали рядом на заднем сидении, когда Бурелом предложил мне эту игру. И я страшно обрадовалась его предложению, потому что боялась, что начнутся, несмотря на словесные высокопарности, вульгарные приставания. Но чутье женщины подсказывало мне, что Бурелом действительно настроен на другое. Я расслабилась и вступила в предложенную игру не без удовольствия. Еще полчаса назад я и представить себе не могла, что стану разговаривать с Буреломом почти так же свободно, как со своими друзьями.

- Ну, во-первых, не могу даже помыслить, что вы, Лев Петрович, окажетесь в очереди вместе со мной за хлебом. Во-вторых, не жду от вас, что по утрам вы будете выносить во двор бездомным кошкам объедки и молоко. В-третьих, вы вряд ли шарахнетесь в сторону, если в темном переулке вам встретится стая несимпатичных ребят. В-четвертых, не думаю, что когда-нибудь вам будет суждено умирать от любви. Ну, и в-пятых, - я уже откровенно дразнила его, - вы не поспешите поддержать старушку, осторожно переходящую гололедную улицу... Достаточно?

Краем глаза я увидела, как перекашивает смехом лицо шофера. Сам Бурелом тоже улыбался. Я посмотрела ему в глаза. Как всегда белесые, они все-таки были сейчас более живыми и, если можно так сказать, цветовыраженными, в них появились нечеткие следы голубого. Что делает с человеком, даже с таким, как Бурелом, разговор о нем самом!

- Ну, а еще, еще что-нибудь, - предложил он.

Шутка тем и хороша, что под ее видом легко преподносить правду.

Я немного подумала:

- Вряд ли вы пойдете в больницу навестить человека, который пытался вас обокрасть... Вы не станете читать Рильке, Данте и Мандельштама... Вас, поклонника физических расправ, не потянет разобраться с теми, кто на доме известного поэта в памятной надписи, сделанной от руки, переделал слово "жил" на "жид"... И, конечно, вам не придет в голову убавить звук телевизора после одиннадцати вечера, даже если вы наверняка знаете, что вашим соседям рано отправляться на работу. Точнее - вы просто не вспомните о них. Все!..

- Отлично! - Бурелом смеялся.