Вторжение долгожителей в чужие эпохи. Скрытые возможности человеческого организма

Главное препятствие заключалось в том, что ее, как жену «врага народа», никто не отваживался печатать. Письма, просьбы и письма-жалобы в Союз писателей, правительство и лично Сталину остались без ответа. Поэтому в те дни в дневниках Марины Цветаевой появились горькие записи: «Меня жизнь за этот год добила», «Исхода не вижу... Взываю о помощи...». И наконец, страшный крик души: «Никто не видит – не знает, что я год уже ищу глазами крюк... Я год примеряю смерть...» А в эвакуации в Елабуге все обстоятельства сложились так, что выхода уже не было никакого. И наступила развязка...

Трагичной, неоправданно жестокой оказалась судьба выдающегося ученого заката советской эпохи – академика Валерия Алексеевича Легасова. В научных и промышленных кругах страны его высоко ценили как блестящего, энциклопедически образованного ученого, энергичного работника, умевшего четко организовать свой личный труд и деятельность одного из ведущих научных учреждений, в числе руководителей которого он плодотворно трудился. У Валерия Легасова была яркая научная карьера. В 1967 году в возрасте 31 года он защитил кандидатскую диссертацию. А через пять лет стал доктором наук. В 45 лет ему было присвоено звание академика, а с 1985 года – он член Президиума Академии наук СССР.

С именем академика связаны наиболее крупные достижения отечественной науки в новейшем ее разделе – химии благородных газов. Он – непосредственный исполнитель и постоянный руководитель всех научных и опытно-конструкторских работ в этой сфере исследований. В результате были получены десятки уникальных, ранее неизвестных, полезных для промышленности веществ.

Труды Валерия Легасова и возглавляемого им коллектива в 1985 году были отмечены высокой государственной наградой – присуждением Ленинской премии СССР. В итоге ученые титулы Валерия Легасова выглядели следующим образом: член Президиума Академии наук СССР, заместитель директора Института атомной энергии им. Курчатова, возглавлявший отделение молекулярной физики, а в МГУ – руководитель объединенной кафедры радиохимии и химической технологии. Для пятидесяти с небольшим лет это была карьера не просто блестящая – небывалая.

Поворотным пунктом в его судьбе стали события на Чернобыльской атомной электростанции. Было это так. 26 апреля 1986 года в актовом зале Института атомной энергии им. Курчатова проходило собрание партийно-хозяйственного актива ученых. Обсуждался доклад «Об успехах советской атомной энергетики». Впоследствии академик Легасов вспоминал: «Воспевая гимн атомной энергетике, большим успехам, которые достигнуты, докладчик скороговоркой сказал, что сейчас, правда, в Чернобыле произошла какая-то авария...» Академик был включен в состав созданной в связи с этим происшествием правительственной комиссии и в 16 часов того же дня вылетел на место события. Масштабы аварии оказались ужасающими.

По его оценке, это было событие планетарного масштаба, которое, видимо, войдет в историю человечества так же, как извержение заметных вулканов, гибель Помпеи или что-нибудь близкое к этому. 27 апреля в хмурое небо над станицей устремляется армейский вертолет. На его борту – председатель правительственной комиссии – заместитель председателя Совета министров СССР Борис Щербина и академик Валерий Легасов. Щербина со стометрового расстояния рассматривает в бинокль взорвавшийся реактор. На его вопрос: «А что это там за малиновое свечение?» – Легасов отвечает: «Это не свет, это смерть».

Реактор в результате взрыва перестал существовать, превратился в пористую груду обломков, из которых шел выброс в воздух опасных для людей радиоактивных загрязнений. Была угроза возникновения самопроизвольной цепной реакции деления атомного топлива. Участник работ по ликвидации последствий аварии генерал-майор Николай Тараканов вспоминает: «Легасов приехал в Чернобыль одним их первых, работал непосредственно у четвертого реактора. Получил приличную дозу излучения... Но вместе со своей командой не уехал, остался! И это была вовсе не бравада: он нужен был тут как талантливый научный руководитель. Он имел право уехать, и никто бы его не упрекнул. Но Валерий Алексеевич остался...»