Вторжение драконов. Последняя битва

Восставший мертвец бросил свою жертву и повернулся к Барнабе. Ледяные глаза неотрывно смотрели на проповедника, чудовище направилось к нему на негнущихся, словно бы лишившихся суставов ногах, и вытянув вперед руки. Кисти сжимались и разжимались:

— Мы давно уже не боимся Нангог, — прозвучало в завывании ветра. — Мы повелители Севера! Нас ничто не остановит, — и словно бы в доказательство его слов, небо прорезала извилистая молния. Тень, ни капли не похожая на фигуру того невысокого и коренастого корабельщика, тело которого захватил непрошеный гость, упала на лед рядом с Барнабой. Вперед потянулась призрачная рука с когтями на длинных пальцах.

Испугавшись, проповедник отпрянул. Вспомнил об истории, рассказанной ему Колей. Истории о призрачной руке, коснувшейся обезьянки Набора.

— Вам не победить, — насмехался голос ветра. — Прячьтесь в свои жалкие корзины. Еще пару дней — и вы все станете нашими.

Барнаба отошел еще дальше, а затем его рука метнулась к висевшему на поясе кинжалу. К тому проклятому клинку, который он подобрал на равнине Куш. Клинку, который должен был покончить с бессмертным Аароном, если однажды ему довелось бы встретиться с ним лицом к лицу. Это орудие было создано для того, чтобы усмирять зло, он понял это сразу, как только прикоснулся к нему впервые. Оно было просто создано для существ, подобных этому восставшему мертвецу.

— Прочь! — снова крикнул он.

— Чтобы прогнать меня, слов недостаточно, жрец! — насмешливо произнес голос ветрам — Беги, прячься, словно заяц, в свою норку, и я подарю тебе еще одну ночь.

Существо, которое когда-то было человеком, по-прежнему приближалось к нему, вытянув руки. Собрав в кулак остатки мужества, Барнаба остался на месте.

—  Значит, все же этой ночью, проповедник. Тьма ждет тебя.

Высоко в небе сверкнула молния, разрезав его надвое, и на этот раз сразу же послышался раскат грома. Длинная тень падала за спину восставшего мертвеца. Барнаба прыгнул вперед, сжимая в руке кинжал, и вонзил его прямо в лицо существу. Лезвие разрезало нос и ушло прямо в ротовую полость. Глаза цвета мутного льда уставились на Барнабу.

Жрец рывком выдернул нож и снова нанес удар, не обращая внимания на то, что ледяная рука уже вцепилась в его ногу.

На этот раз Барнаба попал в глаз. Когда сталь вышла над ухом чудовища, в лицо человеку ударило ледяное дыхание, но когтистая лапа все еще держала его, а ледяные пальцы уже коснулись плоти. Барнаба выпустил из рук факел, который по-прежнему держал в руке. Закричать он не мог, силы были только на хрип. За всю свою жизнь он никогда не испытывал подобной боли! Этого не может быть. Ему не предначертано умереть здесь! Это просто невозможно.

Пламя лизало его штанины, обмотанные полосками ткани из разорванных одеял. Ткань пропиталась маслом, которое он только что, забыв об осторожности лил на погребальный костер. Выпустив факел из рук, он поджег сам себя.

Но не успел жрец отреагировать, как руки восставшего мертвеца крепко обхватили его бедра. Ему были безразличны пламя и жар.

– Значит, уйдем вместе, — послышался голос на ветру. Я вернусь, я снова облачу свою душу в плоть. А ты — нет, сын человеческий. Для тебя это станет концом всех твоих мечтаний!

— Никогда! — захрипел Барнаба, и даже ему самому собственный крик показался похожим на вопль раненого дикого зверя. В слепой ярости он нанес третий удар. На этот раз он воткнул клинок прямо в лоб восставшего мертвеца. Противоестественное существо вздрогнуло. Объятия ослабли, и в конце концов руки отпустили его. Но проклятый нож застрял во лбу по самую рукоять.

Оживший мертвец отступил на шаг. Его одежда пылала. Воняло паленой шерстью и горелой плотью.

Барнаба с ужасом опустил взгляд и поглядел на себя. Его штанины были охвачены пламенем, язычки которого уже принялись лизать плотную жилетку из овчины. Он в отчаянии бросился наземь, принялся кататься по льду, сбивать руками пламя с горящих штанин. Он чувствовал, как от жары лопается кожа на ногах и закричал от боли, когда на грудь ему опустилась тяжелая нога и крепко придавила его к земле. Над ним стоял тот член команды, которого убил восставший мертвец незадолго до того, как бросился на жреца. И его глаза тоже были цвета льда.

— Мои братья и сестры были так добры, что передали мне это тело, чтобы я мог довершить начатое. Что же ты будешь делать теперь? Кажется, ты забыл вытащить нож из моего предыдущего тела.

Ярость помогла Барнабе побороть боль.

— Богиня... она поможет мне, — пробормотал он. — Вы проклятые ею дети. Вы потеряны навеки.

— Думаешь, я потерян? — Он поднял ногу с груди Барнабы. — Где же твои друзья? Кто пришел тебе на помощь? — Он отошел на несколько шагов и поднял факел, от пламени которого остались лишь слабо тлеющие угли.

— Как жаль, что это мертвое тело не может чувствовать ни вкуса, ни запаха. Ведь вы, дети человеческие, так любите жареное мясо, — он взмахнул рукой с факелом, и угли снова полыхнули. — Может быть, твои товарищи возьмут себе по паре кусочков от тебя. Припасов-то у вас осталось немного.