Вторжение из ада (Звездная месть - 4)

Карнеггийский водопад заглушал их голоса. Прохладные брызги долетали искрящимися капельками, освежали лица. Но свежести не было и здесь, в заброшенном ущелье, вдали от людных улиц и давящих небоскребов полудикой северной Гренландии.

Теперь им надо было скрываться. Теперь им не было места на Земле и в ее окрестностях.

В водопаде плескался огромный белый медведь. Но Иван видел ненастоящий, слишком уж чистый и ухоженный, слишком уж белый. Животный мир планеты восстанавливали. Но это был все-таки не совсем животный мир, еще два-три поколения и останутся одни биодубли. Нет! Какие, к дьяволу, поколения! Через полгода Земля обратится в выжженную пустыню. А он сидит тут, прохлаждается под искрящимися в лучах низкого солнышка брызгами.

Вырождение! Все вокруг вырождается, все! и он тоже, и он не исключение.

- Я так думаю, Иван, - медленно и глубокомысленно произнес Гуг Хлодрик, - всем вам надо смываться отсюда. Пока не поздно!

- Всем нам? А ты?!

- Я останусь возле нее.

- Ты останешься, а нам смываться?!

- Это меня бог наказывает за Параданг, понимаешь?! - Гуг не поднимал глаз, не отрывал их от серого унылого камня под ногами, чуть поменьше того, на каком сидел. - И еще за Гиргею. Это я виноват, зря я тебя тогда...

- Да ладно, - Иван махнул рукой. Ему было тошно.

С кем он остался? Гуг Хлодрик - старая развалина, размякший, растекшийся, бесформенный и жалкий в своем бессилии. Дил Бронкс - скалит зубы, а глядит насторону, непонятный, уклончивый, скользкий.

Иннокентий Булыгин - этот шустрый, тертый, но он всегда сам по себе, странный мужик.

Хук Образина и Крузя - пьянчуги, чуть что - в запой, на полный вылет.

Серж Синицки- просто чокнутый. Сихан Раджикрави, Первозург - самая темная лошадка, черный след в ночи. гутовы головорезы - они привыкли работать за деньги, за добычу.

Еще остается отпрыск императорской фамилии карлик Цай ван Дау. Но где он, жив ли вообще? Жалкая горстка никчемных ветеранов, списанных десантничков! Пыль!

Ничто! И все зло Мироздания, вся мощь Иной Вселенной, вся сила Преисподней! От отчаянья он готов был биться головой об эти серые молчаливо-угрюмые камни.

В безвыходных положениях люди чести пускают себе пулю в лоб. Давно пора! Он только продлевает агонию.

Он уже конченный человек, мертвец. Да, бывают вещи, с которыми надо смириться. Это как ход времени, это как движение светил - неумолимо и неостановимо. Надо покориться... нет, не тому Злу, что убьет их всех, не ему, а самому Року, самому Провидению... Воле Божьей. Иван тяжело выдохнул, сдавил виски ладонями. На все воля Божья! И если человечеству пришло время умереть - значит, ему надо умереть. И не роптать, не трепыхаться, не ронять чести и достоинства, умереть с открытыми глазами, умереть тихо, молча, покоряясь судьбе. Проклятый колдун-крысеныш, многоликий Авварон Зурр банТург, его "лучший друг и брат" - он был прав, он видел грядущее, и надо было слушать его, не прекословить, всегда надо слушать опытных я умных людей... людей?

нет, крысеныш не человек, но неважно, он был прав - они обречены. Люди не знают ничего. Они умрут без долгих и нудных мучений. Но ведь он, Иван, знал все давно. Знал, и так бесцельно тратил время - нет, не просто время, а последние месяцы, последние дни, часы. Надо было жить полной грудью, любить, смеяться, гулять - на сто лет вперед, не терять ни минуты, наслаждаться уходящим навсегда. А он метался и бредил, и ползал подземными норами, выискивал, вынюхивал, не щадил себя и губил других, он перебаломутил всю несчастную Гиргею, по его следам шли чужие, шли и убивали его друзей, близких... Безумец!

- Что с тобой? - вдруг спросил Гуг Хлодрик. Его тяжелая ручища легла Ивану на плечо.

Иван не сразу вырвался из черного омута.

- Ничего, - просипел он еле слышно, - все в порядке. Ты, наверное, прав, Гуг. Пора нам уматывать отсюда.

Пора! Он медленно, каким-то нечеловечески вялым движением руки расстегнул клапан-кобуру, вытащил парализатор, стал поднимать его вверх еще медленнее, сомнабулически, не сводя потухших глаз с серого камня.

Гуг успел выбить оружие в последний миг - палец уже давил на спусковой крюк, ствол упирался в висок.

-Ты переутомился, Ваня, - сказал Гуг Хлодрик мягко. И бросил парализатор себе за пазуху.

- Отдай, - Иван протянул руку.

- Нет.

- Отдай, я просто хотел понять, что ощущает человек перед концом. Я не знаю, как быть. Не знаю! Но сам я не уйду из жизни, Гуг. Давай сюда пушку!

Гуг Хлодрик вытащил парализатор. Поглядел на Ивана с недоверием.

Тот криво усмехнулся, покачал головой. В его волосах не было седины.

"Откат" сделал тело молодым, крепким.

Но душою Иван был стар, ох как стар. Он ощущал сейчас страшный гнет долгих, свинцово-каменных лет, годы давили на него, как не давила гиргейекая восьмидесятикилометровая толща.

- Держи!

Иван сжал черную шершавую рукоять, повел стволом в сторону водопада.