Вторжение, которого не было

Теперь Гитлер был поставлен перед вопросом о вторжении в Англию. Он, без сомнения, понимал большой риск, связанный тогда с таким предприятием. Если бы вторжение не удалось, то действовавшие там силы немецкой армии и флота были бы поте­ряны. Немецкая авиация также была бы значительно ослаблена в этой безуспешной битве. С чисто военной точки зрения, однако, даже неуспех вторжения в Англию не означал еще такого ослаб­ления германской военной мощи, которое нельзя было бы восста­новить. Более серьезными были бы политические последствия. Взять хотя бы тот факт, что провал вторжения укрепил бы стрем­ление англичан продолжать войну. Можно указать далее на пози­цию Америки и Советского Союза, которую они заняли бы в этом случае. Но прежде всего подобное явное военное пораже­ние, каким был бы провал вторжения в Англию, серьезно подо­рвало бы престиж диктатора в Германии и во всем мире.

Но такой опасности диктатор не мог подвергать себя. Он всегда уклонялся от мысли о решительной схватке с Англией (а в силу неправильного понимания английской политической кон­цепции тешил себя надеждой прийти в конце концов к соглаше­нию с этой страной), так он и на этот раз испугался риска. Он хотел избежать риска решающей битвы с Великобританией. Вме­сто того, чтобы победить эту страну, он надеялся убедить ее в необходимости соглашения, пытаясь выбить из ее рук последний “континентальный меч”, на который Англия, видимо, возлагала надежды: Этим уклонением от, безусловно, большого военного и политического риска Гитлер совершил великую ошибку. Ибо одно [332] было ясно: если Гитлер побоялся начать битву против Англии в благоприятный момент, то Германия рано или поздно должна была очутиться в критической обстановке. Чем дольше затягивалась война с Англией, тем больше становилась опасность, грозив­шая Германии с востока.

После того, как Гитлер отказался от решающего сражения с Англией летом 1940 года и упустил единственный для него шанс, он больше уже не мог играть на “выжидание”. Под давлением необходимости он решил теперь попытаться путем превентивной войны ликвидировать такого противника, как Советский Союз, поскольку на Западе больше не было противника, который был бы ему опасен на континенте.

В действительности же Гитлер из страха перед риском втор­жения в Англию пошел на еще больший риск войны на два фронта. Однако вследствие запоздалого планирования вторжения и в конечном счете отказа от него он потерял целый год. Год, который мог бы решить исход войны. Потеря времени, которую Гер­мании уже было не возместить.

С отменой операции “Морской лев” 38-й корпус вернулся в конце сентября к нормальной боевой жизни. Наши переправоч­ные средства были выведены из портов, подвергавшихся налетам английской авиации. Но еще ничего не было известно о намере­ниях Гитлера относительно Советского Союза, так как оконча­тельное решение о нападении на Советский Союз было принято много позднее. Первый намек на надвигающиеся события я по­лучил только тогда, когда был вызван весной 1941 года для получе­ния новой задачи. [333]

Вторжение глазами начальника Генерального шта­ба сухопутных сил

Прежде всего следует отметить, что в течение всего первого периода войны (от Данцигского кризиса до начала операции “Гельб”) Ф.Гальдер, начальник штаба ОКХ, практически не упо­минает в своем дневнике Англию. Ну, не входила она в круг первоочередных забот командования сухопутных сил!

Гальдер утомительно подробен: он описывает посещения дан­тиста, подарки по случаю всевозможных памятных дат, располо­жение помещений на передовом командном пункте. Он скрупу­лезно перечисляет офицеров, явившихся для представления по случаю нового назначения, записывает подробности мелочных пре­пирательств с Герингом или Йодлем, подробно останавливается на высказываниях фюрера. И, конечно, в сферу его внимания попадает любой, сколь угодно мелкий вопрос реального руковод­ства войной — вплоть до дисциплинарных прав офицеров-вете­ринаров или организации рутинной штабной игры по организа­ции тыла в 12-й армии.

Однако Гальдер даже не упоминает в своих заметках о “плане Редера”, подготовленном осенью 1939 года. То есть начальник штаба сухопутных сил вообще не обсуждал предложения ОКМ — ни с главкомом, ни с Гитлером. Это означает, что никакого реаль­ного оперативного плана, требующего внимания и оценки (хотя бы и раздраженно отрицательной) вообще не было; гросс-адми­рал высказал некий набор пожеланий, который прочие команду­ющие не пожелали услышать.

Следует иметь в виду, что ОКХ, формально подчиняясь ОКВ, сосредоточило в своих руках нити действительного управления войной. В распоряжении ОКВ не было реальных дивизий: Кейтель и Йодль могли требовать их привлечения к той или иной операции, могли даже заручиться в этом вопросе поддержкой [334] фюрера, но окончательное решение принимало все-таки ОКХ. И ОКХ делало это, сообразуясь прежде всего со своими планами.