Вторжение любви

– Быть друзьями очень приятно, не так ли? – тихо произнес он.

Джасмин вся горела от теплого прикосновения Томаса, от желания, горящего в его глазах.

– Что ж, – выдохнула она, – давай попробуем.

Девушку охватило возбуждение, смешанное с изумлением, когда ладонь Томаса нежно обхватила ее щеку, а его пальцы прижались к ее коже. Лицо Томаса было гладко выбрито. Джасмин могла пересчитать каждую длинную ресничку, обрамляющую его глаза. Он был так красив, что у девушки перехватило дыхание.

Губы Томаса приблизились, а на его шее бешено пульсировала жилка.

– О, Джас, – выдохнул он.

В одном-единственном слове сосредоточилось все: надежда, тоска и желание, одолевавшие Джасмин. С тихим вздохом он поцеловал ее.

И она пропала. Вот уже в который раз.

Поцелуй был подобен восходу солнца. Он источал нежное тепло зари, пришедшее на смену горькому холоду ночи. Вначале немного игривый, он становился все глубже, слаще и упоительнее. Губы Томаса действовали все более требовательно. Его язык раздвинул губы Джасмин и неспешно проник в рот, подчиняя его обладательницу себе и лишая ее воли. Джасмин вцепилась в плечи Томаса, боясь утонуть в нахлынувших на нее ощущениях. Девушка раскрылась навстречу страсти Томаса и отдалась ей, прижавшись к нему, желая впитать его близость каждой клеточкой.

Глухой стон сорвался с губ Томаса. Он обхватил талию девушки сильными руками и прижал ее к себе. Теперь характер поцелуя изменился. Томас любовно покусывал губы девушки, и каждое такое прикосновение пробуждало в ее теле чувственную дрожь. Языки молодых людей сплелись в страстном танце, призывающем забыть обо всем на свете.

Поцелуй Томаса заставлял Джасмин чувствовать себя напряженной и невероятно возбужденной, словно мир вдруг стал совсем новым, свежим, полным надежд и возможностей. Джасмин оказалась будто бы заключенной в теплый кокон. Никого больше не существовало в этот момент. Один лишь Томас. Он и в самом деле испытывал к ней какие-то чувства. Должен был испытывать.

Томас прервал поцелуй и уткнулся лбом в лоб Джасмин. Прерывисто дыша, он коснулся ее щеки. Внезапно и глазах Томаса промелькнуло сожаление, а потом его взгляд стал непроницаемым. Он мягко отстранился, и цветок увял на корню.

Джасмин судорожно втянула носом воздух, разрываясь между желанием расплакаться от разочарования и рассмеяться над собственной глупостью. Она чувствовала себя брошенной школьницей. Собрав волю в кулак, Джасмин беззаботно улыбнулась. Словно этот поцелуй совсем ни чего для нее не значил.

– Я чувствую себя прекрасно. Да и как иначе? Такой восхитительный рассвет и освежающий морской бриз. Было очень приятно встретить восход солнца, а сейчас я отправляюсь на завтрак, – произнесла Джасмин и с отрешенной улыбкой, которая совсем ничего не значила, но скрывала истинные чувства, развернулась и пошла прочь. За своей спиной она услышала тяжелый вздох. Или это ей лишь показалось?

Поцелуй был ужасной ошибкой. Поцелуй, позволивший разглядеть настоящую женщину, скрывающуюся под маской безразличия. Поцелуй, который ничего не значил. Поцелуй, который значил очень много.

Соблазнять женщин всегда было для Томаса своего рода игрой. На людях он вел себя как истинный джентльмен, любезно обходился с ними, окружая вниманием и осыпая подарками. Томас завоевывал женщин неспешно, изучая потребности и особенности каждой из них. А потом в спальне доводил своих любовниц до исступления и улыбался, когда они бились в экстазе, умоляя дать им больше. Он очень гордился собой, наблюдая, как на их лицах блуждала пресыщенная улыбка. Когда любовница ему надоедала, Томас рвал отношения осторожно, чтобы никто не затаил на него обиды. Ни одной женщине еще не удавалось завладеть его сердцем, потому что Томас защищал этот трепетный орган с особым рвением.

Холодное безразличие Джасмин пробудило в нем первобытный инстинкт охотника, желающего во что бы то ни стало пуститься вдогонку за добычей. Это заставило его отодвинуть здравый смысл на задний план, а единственный поцелуй вновь раздул костер, который Томасу с таким трудом удалось погасить. Если бы он не соблюдал осторожность, этот костер превратился бы в адское пламя.

Да, Джасмин затронула его сердце, ту его часть, которую Томас спрятал за семью печатями, точно бесценный клад. И она испытывала те же самые чувства. Томас распознал еле сдерживаемую страсть по дрожащим губам, по тихим стонам наслаждения, по тому, как неистово прижималось к нему ее податливое тело. Ему, как опытному любовнику, были известны признаки возбуждения. И нее они присутствовали в поведении Джасмин.

Томас потерял себя в этом неосторожном поцелуе, словно они с Джасмин были неискушенными молодыми любовниками. Но он-то был отнюдь не невинным и поэтому не мог позволить повторения. Эта страсть была такой же безумной, как желание достать звезду с неба. И все же, ощутив рядом с собой нежное мягкое тело Джасмин, вкусив ее сладостного поцелуя, Томас забыл обо всем на свете.