Вторжение моря

«Идем», — только и сказала Джамма, вновь увидев долгожданного сына. И вот еще одно слово сорвалось с ее губ:

— Ступай.

И она махнула рукой в сторону темных низин Джерида.

Мгновение спустя трое всадников растаяли во тьме.

Джамма и Сохар оставались в марабуте до утра. Ахмету мать главаря приказала вернуться в Габес: ей не давали покоя всевозможные вопросы. Известно ли уже в оазисе о побеге ее сына? Как быстро разносится новость? Посланы ли уже отряды для поимки беглеца? В каком направлении будут его искать? Возобновят ли спаги беспощадную войну против предводителя туарегов и его сторонников?

Вот что хотела узнать старая Джамма, прежде чем в свою очередь отправиться в край шоттов. Но, побродив в окрестностях Габеса, Ахмет так ничего и не узнал. Он решился даже подойти к крепости; зашел и в кабачок левантинца, рассказав ему, что побег удался, Хаджар на свободе и скачет сейчас по просторам пустыни.

Однако левантинец еще ничего не слышал о побеге — а ведь именно к нему в таверну стекались все слухи.

Первые лучи рассвета позолотили горизонт над заливом. Ахмет решил не задерживаться дольше в оазисе. Джамме следовало скрыться до наступления дня: в Габесе ее знали и, за отсутствием сына, она тоже была бы неплохой добычей для французов.

Ахмет вернулся к марабуту, когда было еще темно. Сделав Джамме знак, он вновь двинулся вдоль цепи дюн.

Когда же совсем рассвело, с крейсера была спущена шлюпка — на ней предстояло доставить узника на борт.

Охранник открыл дверь камеры Хаджара. Никого! Предводитель туарегов исчез. Не составило труда определить, каким путем ему удалось бежать: решетка в трубе была выломана. Неужели Хаджар решился добраться до берега вплавь? В таком случае течение неминуемо унесет его в открытое море… Или сообщники подошли к крепости на лодке, и тогда мятежник высадился где-то на побережье?

Этого так никто и не узнал.

Напрасно поисковые отряды прочесывали окрестности оазиса. Никаких следов беглеца! Ни на равнинах Джерида, ни в водах Малого Сирта Хаджар не появился ни живым, ни мертвым.

Глава IV САХАРСКОЕ МОРЕ

Сердечно поприветствовав аудиторию[42] собравшуюся по его приглашению, поблагодарив офицеров, а также французских и тунисских чиновников, почтивших лекцию своим присутствием, господин де Шалле начал так:

«Я думаю, вы со мной согласитесь, господа, что в наши дни благодаря прогрессу науки все отчетливее становится грань между историей и легендой. Скажу больше: первая — камня на камне не оставляет от второй. Легенда принадлежит поэтам, история — ученым, и у каждой есть свои сторонники. Поэтому, всецело признавая достоинства легенды, я сегодня все же отношу ее в область воображаемого и обращаюсь к реальным фактам, подтвержденным научными данными».

В большом зале нового габесского казино трудно было собрать более благодарную публику. Все с неподдельным интересом следили за выкладками лектора, заранее принимая и поддерживая проект, о котором он только намеревался говорить. При первых же словах лектора по залу пронесся одобрительный шепоток. Лишь несколько местных жителей в глубине зала хранили настороженное молчание: проект, исторический обзор которого был темой лекции господина де Шалле, вот уже полвека вызывал недовольство аборигенов[43] окрестностей Джерида — как кочевников, так и оседлых племен.

«Мы охотно признаем, — продолжал господин де Шалле, — что наши предки не были обделены воображением и ученые древности создавали свои исторические труды, опираясь на предания и черпая вдохновение в чистой воды мифах[44].

Вспомните, господа, что писали Геродот[45], Помпоний Мела[46] и Птолемей[47]. Первый говорит в своей «Истории народов» о стране, раскинувшейся на берегах реки Тритон, что впадает в залив, носящий то же имя. Геродот приводит эпизод из путешествия аргонавтов: буря отнесла корабль Ясона к побережью Ливии, в залив Тритон, западного берега которого не было видно. Из этого рассказа можно заключить, что в те времена залив сообщался с морем. Кстати, о том же пишет и Скилакс[48] в своем «Плавании по Средиземному морю». Он упоминает, в частности, о большом озере, на берегах которого обитали различные ливийские племена. Это озеро, по всей видимости, занимало в те времена нынешнюю область шоттов и соединялось с Малым Сиртом лишь узким протоком.

После Геродота, в самом начале христианской эры, Помпоний Мела мельком отмечает существование озера Тритон, или озера Паллас, которое уже не сообщалось с Малым Сиртом, ныне заливом Габес, вследствие понижения уровня воды, обусловленного испарением.

По свидетельству Птолемея, уровень неуклонно понижался, и в конце концов лишь четыре впадины остались затоплены водой: озера Тритон, Паллас, Ливийское и Черепашье — ныне это алжирские шотты Мельгир и Эль-Гарса[49] — и тунисские Джерид и Фед-жадж, часто объединяемые под названием себха Фараун.