Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны

Был случай. Из Панджшера, где находилась база Ахмад Шаха, должен был вернуться наш связник. Ждали, ждали, а его нет и нет. Наконец, появился весь избитый. Поймали его на обратном пути хадовцы и «обработали»… Неделю отлеживался.

Варенников стал действовать по другому: напишет письмо — и несет послу Ю. М. Воронцову. Согласуют текст, заручатся поддержкой Москвы и только тогда отправляют гонца к Ахмад Шаху. Одно письмо отправили за двумя подписями — Варенникова и посла, причем на двух языках, дари и русском.

А Наджибулла продолжал бомбить Москву: «Советские войска уйдут, и Ахмад Шах перережет дорогу на Кабул»…

В тот момент произошло такое событие. Мирный Кундуз был форменным образом разграблен моджахедами ИПА («Исламской партии Афганистана»). Некоторые отряды Ахмад Шаха без его ведома тоже участвовали в разбое и грабежах. Узнав об этом, он немедленно отозвал их и наказал.

Через некоторое время Варенникова вызвали в Москву. Вел заседание Э. А. Шеварднадзе, присутствовали В. М. Чебриков, А. Н. Яковлев, Д. Т. Язов, другие товарищи. Чебриков, помнится, бросил такую реплику: «Сколько раз мы требовали разгромить Ахмад Шаха, а Министерство обороны сопротивляется»…

В итоге о переговорах с Масудом и заикнуться стало нельзя. На Варенникова и командарма 40-й Громова начали давить как следует.

…Наступил январь 89-го. До даты завершения вывода войск, определенной Женевскими соглашениями, оставался месяц. И тут началось… Из Москвы поступил прямой приказ: 24 января начать операцию против Ахмад Шаха. Планировалось нанести по расположению его подразделений и баз страшной силы удар авиацией и артиллерией. Причем авиация дальнего действия специально вызывалась с аэродромов Советского Союза. «Зачем хлопать дверью, для чего?» — недоумевали многие офицеры. А некоторые негодовали: неужели «наверху» не понимают, что эта акция, кроме вреда, ничего не принесет?..

Ситуация усугублялась и тем, что в январе Ахмад Шах прислал письмо, в котором приглашал одного из заместителей Громова встретиться с ним. Москва поколебалась и не дала «добро» на встречу.

Прервем пока воспоминания генерал-лейтенанта и дадим слово бывшему работнику оперативного отдела штаба 40-й армии подполковнику В.:

— Группировка для удара по Масуду готовилась еще с ноября 88-го. Ахмад Шах выдвинул свои войска на острие. Часть высот занял он, часть — мы. И однако никаких действий против выходящих из Афганистана колонн он не предпринимал. Более того, его бойцы помогали нашим вытягивать из заносов технику. Зима выдалась на редкость снежная, Саланг становился с трудом проходимым для бэтээров, БМП, танков, тяжелогруженных машин, такая помощь была отнюдь не лишней.

Скажу со всей откровенностью: армия не хотела воевать с Ахмад Шахом. Да и он пообещал: вы не потеряете ни одного солдата.

Мы в оперативном отделе штаба 40-й делали все возможное, чтобы предотвратить столкновение. Ахмад Шах имел хорошо поставленную разведку и наверняка знал о планах удара по нему. Но надеялся он на то, что ранее вступивший с ним в переговоры генерал армии Варенников предотвратит беду.

21 января вдруг поступил приказ Д. Т. Язова: «Операцию начать 23-го». То есть на день раньше. Для нас этот день стал самым черным в Афганистане. Вызвали дальнюю авиацию из Союза. Стала она колошматить основную зону нахождения войск Ахмад Шаха. Правда, по имевшимся тогда у нас данным он успел-таки увести свои отряды в безопасные районы. Кто-то предупредил. Были сведения: наши бомбардировщики в основном «настругали щебенку». Но ведь были там и мирные кишлаки…

У меня есть по этому поводу одно сугубо личное соображение — хочу поделиться им. Возможно, кое-кто в Москве строил такой расчет: на мощную бомбардировку оппозиция ответит своими ударами, а это даст основание часть 40-й армии оставить в Афганистане.

— ???

— Да. Вы разве не знаете, что существовал такой вариант?

За разъяснениями мы обратились все к тому же генерал-лейтенанту Н.

— Да, такой вариант в некоторых планах действительно существовал, — подтвердил он.

…10 января в Кабул прилетели Э. А. Шеварднадзе и В. А. Крючков. Варенников поехал их встретить. Он долго отсутствовал. Возвратившись в свою резиденцию, сразу же бросился к телефону. Связавшись с командармом Громовым, бросил в трубку: «Прекратить вывод войск!»

— Вынашивается идея оставить часть наших войск в Афганистане, — выдавил из себя Валентин Иванович, видя мое растерянное лицо.

— Как оставить? Под каким видом? А Женевские соглашения?

— Чего ты меня спрашиваешь? Откуда я знаю?! — резко осадил он меня.

Вечером пошли тревожные звонки из Москвы, из Министерства обороны.

— Кто дал команду прекратить вывод? Министр ничего не понимает!

Варенников ничего не стал объяснять, только сообщил: «Я сам доложу министру».

Наутро Валентин Иванович связался с Язовым и все ему рассказал.