Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны

6 февраля этого года в «Комсомольской правде» появилась статья «Наши с тобой ровесники». В ней рассказывалось о двух девушках-медсестрах, которые попросились в Афганистан. И о других таких же девчонках, принявших на себя тяготы той жизни. Что я почувствовала, когда прочла? Это вряд ли смогу описать. Во-первых, радость. Значит, и нам туда можно! Нам, девчонкам! Во-вторых, тревогу и решимость. Почему они там, а я здесь? Я понимаю, там очень тяжело. И всякое может случиться. И все-таки тоже очень хочу быть сестрой в Афганистане. Ведь мы в этом году сдаем госэкзамены по медицине и сразу же получаем дипломы медсестер запаса. Проходили практику в больницах города.

Почему я рвусь уехать сейчас? Может, глупо это прозвучит, но просто боюсь не успеть. Ведь именно сейчас там трудно, там идет необъявленная война.

И еще. Я буду учить детей, воспитывать их. Но, честно сказать, я к этому еще не готова. Учить, воспитывать можно, когда есть какой-то жизненный опыт, жизненная закалка. Сейчас у меня этого нет. В характере много шелухи. Преодолеть все это поможет жизнь, ее испытания. После Афганистана я больше смогу дать детям. Так что здесь, по-моему, прямая связь.

А главная причина — там трудно, и я хочу быть там. Неужели мои руки не нужны? (Снова громкие слова, но разве скажешь иначе?) Я хочу помочь народу этой страны, нашим людям советским, которые там сейчас. Очень хочу!

Все решив, я записалась на прием к военкому. Военком улыбался. Сказал, что не видит никакой необходимости, не окончив институт, ехать туда. Он подумал: я прошусь в Афганистан из-за того, что у меня какие-то неприятности в институте. Потом решил, что все дело в романтике. И уже серьезно сказал, что медом там не кормят. Но я ведь понимаю! Понимаю это! И не за романтикой гонюсь. А он ответил, что дело даже не в этом. Что нужен трехлетний стаж работы медсестрой и партийно-производственная характеристика. Нет у меня стажа, нет трудовой книжки.

Вышла из военкомата, в душе пусто, больно. Ведь у меня все это серьезно. Очень. Не от жира, как иногда говорят.

Я дошла до того, что Афганистан мне снится ночами. Об этой стране слушаю и читаю все. Каждый день ищу Афганистан в газетах. Что там, как…

Прошу вас, помогите мне, пожалуйста, разрешить этот вопрос».

«Комсомолка» опубликовала тогда это письмо Лены из Таганрога. И пошли отклики. Перечитываем их сейчас, в наше изъеденное скепсисом и неверием время, и странное, двойственное чувство овладевает нами. Нельзя не принять, не оценить искренний порыв вчерашних школьников, одобряющих стремление Лены попасть туда, где тяжело. И одновременно становится горько: милые вы наши, дорогие девчонки и мальчишки, а что вы знали о той войне, почему и зачем она началась, кому от нее польза? Что знало тогда о войне все наше общество? Знай вы пусть даже не всю правду, хоть часть ее, стали бы обивать пороги военкоматов, проситься в Афганистан? Думаем, все равно стали, и не с целью проверить себя, а чтобы помочь нашим ребятам, ввергнутым в кровавую бойню по прихоти политиков с заскорузлым мышлением.

Из ответов Елене Мальцевой:

«Здравствуй Лена!

Прочитав твое письмо, опубликованное в «Комсомолке», я решил тебе все-таки написать. Почему? Потому, что я прохожу здесь в Афганистане срочную службу. Служу здесь второй год.

Во-первых, ты права: здесь идет война, но не такая, какую ты себе представляешь. Во-вторых, если ты и желаешь ехать сюда, то тебе нужно поступить не в пединститут, а в мединститут и после его окончания ехать сюда. Здесь бы для тебя была большая практика и польза была бы огромной.

Хочу ответить еще на один твой вопрос. Ты боишься не успеть, боишься, что здесь все кончится, я имею в виду эту войну. Ну и что, пускай кончается. Мы, солдаты, были бы только рады этому.

Но я тебя могу заверить: хоть она и кончится, руки врача здесь всегда будут нужны. А взгляды на жизнь после Афганистана, конечно, изменятся, на все окружающее тебя ты будешь смотреть иными глазами. Я так думаю. Глушенко Геннадий».

Так столкнулись в восемьдесят третьем два эти письма — девчонки, открывающей для себя жизнь, и парня, уже изведавшего, почем фунт лиха.

Что же отложилось в памяти медичек, крещенных Афганом?

Элеонора Анисимова: Я работала в поликлинике «Интуриста». В начале 1980-го лечился у меня один молодой афганец. Я его спрашиваю: «Вы, наверное, скоро домой вернетесь?» А он отвечает: «Нет, не вернусь. Вы разве не знаете — у нас идет война». А я и вправду ничего тогда толком не знала, что там и как.

Уехала туда в 1984-м. Честно сказать, хотела спасти сына, который, будучи призванным в армию, мог оказаться на войне. А так я его как бы прикрывала. И еще одна причина имелась. Был у меня близкий человек. Не могла решить, связывать ли с ним свою жизнь. Потому и уехала, чтобы проверить себя, свои чувства. Скажете, слишком жестокая проверка? Может быть, не спорю. Но так уж я устроена. Он, помню, привез две путевки в дом отдыха, а я ему объявила: уезжаю в Афганистан. С ним плохо стало.