Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны

Четверка амнистированных с улыбками на лицах и цветами в руках покидала «зону». За что они оказались в колонии усиленного режима? Один продал афганцам пятнадцать тонн бензина. Другой заминировал кабину своего автомобиля — погиб сослуживец. Третий покалечил более молодого и слабого солдата, отказавшегося исполнять роль слуги. Ну, а четвертый… Четвертый с двумя товарищами вломился в афганский дом. Они убили девять его жителей, оставив в живых лишь молодую женщину с ребенком, и занялись грабежом. Обшарив дом и забрав все ценности, они изнасиловали молодую мать и расстреляли ее из автоматов вместе с ребенком. Два подонка из этой тройки были приговорены военным трибуналом к смертной казни, и приговор привели в исполнение. А этому, которого на моих глазах освобождали из колонии, расстрел заменили пятнадцатью годами лишения свободы. Сейчас он уверенным, твердым голосом отвечал интервьюирующей его журналистке:

— Это Афган во всем виноват. Там мы научились курить наркотики и стрелять.

— И в детей? — спросила журналистка.

— Да, бывало, — ответил он.

И спокойно отвернулся, пошел к выходу.

Из колонии в Житомире освободили четверых. Из других мест заключения выйдут остальные, кого амнистия застала в «зоне». За колючей проволокой колонии остаются те, кто совершил преступления после того, как прошел афганскую войну и возвратился на Родину, кто совершил преступления на родной земле. Их амнистия не коснулась, даже если их преступления куда менее тяжкие. Закон есть закон. Каким бы мы его ни считали, он принят, он действует, он обязателен к исполнению. Так зачем я пишу об этом? Да просто затем, чтобы напомнить: это не последний принимаемый нашими законодателями закон. Может быть, не последний и об амнистии. У нас уже был опыт всепрощения оптом. До сих пор многие с ужасом вспоминают последствия амнистии 1953 года.

Но ведь даже священник отпускает грехи кающимся, каждому — отдельно».

В. С.: Вот именно — каждому отдельно. А в данном случае грехи отпустили оптом. Трудно с этим смириться, согласиться. Таковы издержки нашего юного парламентаризма.

Глава девятая Опасные «контракты»

Диалог авторов

В. С.: Ты знаешь, Давид, хочу открыть тебе один маленький секрет. Я ведь в Афганистане начинал советником.

Д. Г.: Как? Разве ты попал в Кабул не корреспондентом «Комсомольской правды»?

В. С.: Дело было так. «Комсомолка» в самом начале 80-х годов не имела корпункта в Кабуле. Зато по линии ЦК ВЛКСМ очень активно развивались контакты с Демократической организацией молодежи Афганистана (ДОМА). Уже в 80-м году из Союза по просьбе руководства ДОМА направили группу советников, задачей которых было помочь в становлении этой новой общественной организации. В нее входили профессиональные комсомольские работники из Москвы и с периферии: специалисты по идеологии, оргвопросам, учащейся молодежи, пионерскому движению.

Д. Г.: Я ты оказался среди них?»

В. С.: Не совсем так. Я приехал позже, в марте 81-го. Афганцы образовали при ДОМА газету под названием «Дерафше джаванон» («Знамя молодежи»), и тут возник вопрос о советнике при ней. Такие советники, кстати, существовали при всех крупных газетах — партийной, профсоюзной, государственной, военной, при информационном агентстве «Бахтар», телевидении и радио.

Д. Г.: Извини, а что значит — возник вопрос? Кто его поставил, этот вопрос, — наши или афганцы? Кто вообще решал, где и сколько требуется советников?

В. С.: О, на эту тему можно написать специальное исследование, причем, держу пари, его автор очень скоро придет к выводу, что анализировать следует не афганскую ситуацию, как таковую, а феномен советской бюрократии, которая, подчиняясь каким-то неведомым «внутривидовым законам», способна к почкованию в невиданных масштабах.

Интересно, что при Тараки и Амине тоже существовала молодежная организация, а при ней наш советский советник. Один! Плюс переводчик. На втором этапе, когда за Афганистан взялись «всерьез», советнический аппарат повсюду был расширен. Скажем, при ДОМА стала работать группа примерно из двенадцати человек (четверо в Кабуле, остальные в провинциях — так называемые «зональные советники»). А теперь скажи мне: сколько, по-твоему, комсомольских работников расплодилось там спустя шесть лет? Отгадай?

Д. Г.: Человек тридцать — сорок?

В. С.: Вместе с переводчиками — около ста!

Примерно то же самое происходило и с советниками по другим линиям. Все это приобретало характер неуправляемой реакции деления.

Советы шлют советников

Итак, тема этой главы — советники. Кто же они были, что входило в круг их обязанностей?