Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны

Мишин: Партия учит тому, чтобы мы были откровенны. Мы почувствовали, что ДОМА — организация по-настоящему молодежная, марксистско-ленинская. По-моему, под руководством НДПА она будет идти правильным путем.

Кармаль: Ощутили ли вы, что вместе с марксистско-ленинским воспитанием ДОМА прививает своим членам любовь к Советскому Союзу?

Мишин: Да, мы чувствуем, что ДОМА стремится воспитывать и патриотов, и интернационалистов.

Кармаль: А отрицательные стороны?

Мишин: Мало было времени, товарищ Бабрак Кармаль, чтобы их заметить. Нам понравилось, что, несмотря на сложности и проблемы, ребята стремятся сделать свою организацию все более и более массовой.

Кармаль: Ряды партии должны на 80 процентов укрепляться за счет ДОМА. Даже больше, чем на 80 процентов. Я также хочу сказать об одном важном моменте, важном как для наших советских помощников, так и для руководителей ДОМА. Этот момент заключается в том, что пионеры, молодежь должны перенимать опыт старших, а старшим товарищам следует быть безупречными во всех отношениях. Не вести себя вызывающе, не оскорблять местных традиций и религии, национальных устоев. Уважать свои семьи, своих родителей.

У нас уже есть горький опыт в этом.

Наряду с героизмом и мужеством должна быть и этика. Этика постижения и использования революционных знаний. Пионеры, члены ДОМА должны быть примером во всем. Вспомним Матросова — вот у кого училась советская молодежь.

…Диалог, достаточно характерный для встреч афганских и советских руководителей всех уровней. Такие обороты, как «марксизм-ленинизм», «советский опыт», «учиться у советских друзей», «быть настоящим коммунистом», мелькали в этих разговорах постоянно, будто встречались не представители двух абсолютно непохожих государств, а люди из соседних советских республик. Так было.

…А история с пистолетом обошлась для меня без последствий.

В Кабуле еще раза три-четыре мне приходилось разговаривать с Б. Кармалем, и каждый раз это происходило за толстыми крепостными стенами его резиденции. В те годы он очень редко покидал хорошо охраняемый дворец Арк и всегда вблизи него находились советские телохранители.

Мы увиделись вновь спустя несколько лет в довольно неожиданном месте. Это был дачный поселок вблизи Москвы, где Кармаль жил после смещения в 1986-м со всех высших партийных и государственных постов.

— Салам алейкум, рафик[6] Кармаль, — непроизвольно произнес я, увидев его гуляющим под кронами сосен.

Он с готовностью сделал шаг навстречу, мы пожали друг другу руки и по обычаю трижды обнялись. Кармаль был одет в костюм и легкий свитер. Несмотря на изменение его положения, он сохранил прежнюю горделивую осанку, подобающую первому лицу. Но в его манерах уже не сквозило то превосходство, которое способен себе позволить только очень значительный человек. Приглядевшись, можно было заметить в его глазах грусть.

Кармаль был не один: рядом прогуливался крупный молодой афганец, как потом выяснилось, муж его дочери, а чуть поодаль топтался человек с невыразительным лицом, профессиональная принадлежность которого выявилась, едва мы начали разговаривать: он придвинулся ближе и, вытянув шею, стал вслушиваться в каждое слово.

— Я не понял, рафик Кармаль, — сказал я, кивнув на любознательного субъекта. — Это он вас охраняет или вы у него под арестом?

— Сам не пойму, — печально улыбнулся бывший генсек. — Только он от меня ни на шаг.

— Ну, а если я приглашу своего старого знакомого к себе на дачу на чашку чая? — обратился я к «топтуну».

— Только со мной, — отрезал он и со скучающим видом отвернулся.

Бедный Бабрак Кармаль… У себя на родине он был заложником наших советников и генералов и даже в изгнании не может освободиться от назойливой опеки.

В тот раз мы обменялись телефонами, договорились о новых встречах. И эти встречи были — на даче, где жил Кармаль. Фрагменты бесед, состоявшихся зимой и летом 1990 года, включены в нашу книгу. Почему они так скупы? Об этом просил сам Кармаль: он считает, что для обнародования всего, что было, еще не настало время.

Но соответствует ли истине то, что под шепог сосен рассказывал смещенный генсек? Он высказывал свою личную оценку минувших событий. Право читателей — принять ее или усомниться в ней.

«Пишите, что проситесь добровольно…»

— Знали вы тогда, зачем и почему вошли с оружием в Афганистан? — спрашивали мы у многих москвичей, кто в числе первых солдат оказался на территории суверенного соседнего государства. — И вообще, чем памятен лично вам ввод войск, что вы при этом ощущали?

Андрей Лагунов, рядовой: В 1979 году я окончил Московский радиотехнический техникум, защитил диплом — и в армию. Попал в мотострелковый полк. Еще в ноябре прошел слух — пойдем за границу. Слух, он и есть слух… Тем не менее полк доукомплектовали до полного состава, в начале декабря погрузили в эшелоны и отправили в Термез. Нам заменили обмундирование, оружие — вместо автоматов АК-47 выдали новенькие «Калашниковы», калибра 5,45 мм.