Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны

«Большинство моджахедов безграмотны, сильно религиозны и свято верят, что попадут в рай или погибнут в священной войне, — делился впечатлениями Джефф. — К тому же многие любят войну, у них это в крови. Я бы не назвал их наркоманами в том смысле, как это понимаем мы, но многие из них курят гашиш. Это принято во всем Афганистане. Я бы не сказал, что они воюют за деньги. Мы ни разу не видели, чтоб им платили за боевые операции. Они босые, полуголодные, так что нам приходилось переносить то же самое. Иногда неделями мы ели только картошку на завтрак, обед и ужин, потому что не было денег, чтобы купить продукты, или же негде было покупать.

Перед тем, как их отправляют из Пакистана в Афганистан, им выдают автоматы Калашникова. Они обязаны по возвращении их вернуть. Но почти никто этого не делает, ссылаясь на то, что оружие было утеряно в бою. Автоматы продают, и таким образом есть на что кормить семью. «Калашников» стоит около 100 тысяч афгани. Простому человеку этого хватает на много месяцев…»

Фильм «Джихад» — это рассказ о разных человеческих судьбах. 15-летнего Ахмада ценили как опытного бойца. В нем жили непередаваемая наивность и в то же время зрелость. Джефф Хармон рассказывал, что у Ахмада были часы, с которыми он никогда не расставался и очень гордился ими. Их разбили афганские солдаты, остановившие парня на дороге. Ахмад собрал все винтики, стрелки, положил их в карман и часто показывал друзьям, приговаривая: «У меня нет больше часов». Он гордился тем, что ему доверяли ездить на японском мотоцикле «Ямаха». Во время одной операции мотоцикл сгорел, Ахмад взял с собой кусок трубы и говорил: «Вот, больше нет мотоцикла».

Как-то Ахмад отвел в сторону Джеффа и сказал ему: «У нас нет лекарств, и люди мучаются самыми разными болезнями, многие становятся глупыми. Мы никогда не видели денег. Все деньги остаются у политических лидеров. А ведь нам нужны лекарства, врачи. Не говорите никому об этом. Меня убьют…» Это интервью Джефф записал на магнитофон. Он вернулся в Англию, чтобы просмотреть отснятый материал, дав себе слово, что по возвращении в Афганистан снимет Ахмада. Но этому не суждено было случиться. Парень погиб во время одного из боев в Кандагаре. Его ранило шрапнелью в живот, он мучительно умирал десять дней. Но в фильме остались его слова, записанные на пленку…

Еще монологи, приведенные в фильме. 9-летний мальчишка: «Моя работа — подбежать и бросить в толпу на базаре гранату или выстрелить из автомата…» Исмаил, парень лет 20: «В Афганистане хорошо, там много войны. Мне нравится воевать…» Моджахед постарше: «Почему надо участвовать в этой войне? Потому что убитый моджахед сразу же попадает в рай. Мученик не чувствует боли, он сразу оказывается в раю. Мы хотим стать мучениками, чтобы попасть в рай. В раю будут сады и разные фрукты, и красивые мальчики, и красивые девочки, там будет все, что вы хотите. Все, что запрещено мусульманам в этой жизни, будет в раю. Мученик не умирает, он живет вечно…»

Линдсей вспоминал, как его и Джеффа специально разбудили члены отряда ИПА («Исламской партии Афганистана»), чтобы показать людей с отрезанными головами, ногами, руками. А в Кандагаре они видели реальную «работу» борцов за веру. Они закопали в землю десять убитых советских солдат, оставив торчащими из земли ноги…

Д. Гай: Почему мы так детально останавливаемся на свидетельствах наших зарубежных коллег? Думается, ответ ясен. Десятилетие наш читатель кормился с одного стола, где готовились блюда официальной советской пропаганды. Об Афганистане было положено знать лишь ту «правду», которую, исходя из своих интересов, скупо отцеживали «кураторы» в ЦК, КГБ и Генштабе. Для освещения афганских событий нашим журналистам выделили только две краски: светлую — описывать подвиги революционеров и черную — изображать преступления душманов. Да и цензура проявляла сверхбдительность…

В. Снегирев: К стыду своему и я, пока не разобрался в ситуации, «работал на контрасте»: белое — черное, друзья— враги, революция — контрреволюция. Сейчас горько об этом вспоминать.

А может, думать не хотел? Вопросов трудных задавать себе боялся? Ведь так жить было удобнее, а? Да нет, пожалуй… Очень прочно было «зацементировано» сознание, долгим оказался путь из плена догм к прозрению.

Путешествие Данзигера

В марте 1989 года, после выхода из Афганистана наших войск, один из авторов этой книги познакомился в Кабуле с весьма колоритным человеком. Представила его журналистка из Би-би-си Лиз Дуссет, отрекомендовала как самую необыкновенную личность из всех известных. Корреспонденту («фриланс») журнала «Мидл ист» Нику Данзигеру было чуть больше тридцати. В отличие от всех остальных западных коллег он жил не в роскошном отеле Интерконтиненталь, а в ободранном, холодном номере старой гостиницы Кабул и не ездил по городу, как они, в арендованных такси, а ходил только пешком. Одиссея его в двух словах такова.