Вторжение (СИ)

Водитель оглядел, одетую на мне, незамысловатую одежду, скорее всего, пытаясь определить мою профессиональную принадлежность и коротко спросил:

— Военный?

— Да — мгновенно, ложью отозвался я. — Приехал только что. Переодеться не успел.

— Ладно, прыгай — выдержав разумную паузу, согласился нерешительный мужчина. — Подвезу. Но не думай, что только из-за денег. Я военных уважаю. Сам три года в пехоте оттрубил.

Ехали быстро, необращая внимания на светофоры и почти молча. Нанятый мной шофёр, ещё в начале поездки, спросил меня, откуда я прибыл и кем там служу. Я, естественно, соврал, присвоив себе имя подполковника Катукова и в ответ задал интересующий меня вопрос: про телефонную связь, про наличие света, на этом все разговоры и закончились. Лишь в конце поездки, когда расчёты между нами были уже произведены и мы пожелали друг другу удачи, москвич не выдержал, и проявил любопытство.

— А что, сейчас без выслуги лет, присваивают высокие звания? — спросил он, всматриваясь в моё молодое, щетинистое лицо.

— Могут — ответил я сообразив, что, скорее всего, переборщил с подполковником. — За заслуги, перед Отечеством.

Водитель удовлетворённо кивнул головой, необычно резко хлопнул дверью, развернулся на почти пустынной дороге и помчался назад. Я же, проводив его взглядом, тоже не тормозил. Стараясь не скользить по снегу сапогами, зашагал во двор интересующего меня дома, окна которого приветствовали родной город полной темнотой. С горем пополам добравшись до нужного подъезда, зашёл в него, одним махом преодолел несколько этажей и не мешкая нажал чёрную кнопку электрического звонка, насколько помню, издававшего мелодию какого то бравурного марша. Выждал секунд двадцать, ещё нажал. Тишина. Прижался к двери ухом, послушал, ещё разок позвонил. Снова в ответ ничего. Ни вопроса: «Кто там?», ни шагов за мощной дверью, будто пусто в квартире и там давно никто не живёт. Раздражённо хмыкнув, взглянул на часы — два сорок восемь. Середина ночи, крепкий сон у нормальных людей.

— И что, думаешь могут не услышать? — всё больше раздражаясь, подумал я и стукнул пару раз по двери кулаком.

Не дождавшись ответа и на этот раз, плюнул на приличия и минуты три колотил по толстой деревяшке каблуком добротного, офицерского сапога. Вопрос, можно сказать, о жизни и смерти, тут не до правил поведения в общественном месте. Не достигнув желаемого, снова звонил и в перемежку стучал, десять ударов рукой, восемь ногами. И о чудо, двери наконец то открылись, правда совсем с другой стороны.

— Прекратите безобразничать! Я сейчас милицию вызову! — ударил меня в спину визгливый, старушечий голос.

Прекратил и даже повернулся. Не ошибся, за полуприкрытой дверью, с обратной стороны широкой площадки, стояла старушенция, в ярком халате до пят, с жиденькими волосами, на крохотной голове и огромными, бездонно голубыми глазами, занимавшими большую часть морщинистого лица. Вот это контрасты и парадоксы. Меня, молодого парня, чего только не видевшего на анапских пляжах и то проняло от этого шального взгляда.

— Ну, чего ломишься? — рассмотрев меня в подробностях, снизила бабушка накал своего наезда. — Нету их. Уехали. На дачу.

— Давно? — сказал я первое, что пришло на ум.

— Жанка с Лилькой, сразу после Нового года. А Сергеич вчера заезжал.

— Так может он дома? Не слышит — тут же зацепился я за крохотный луч призрачной надежды.

— Совсем сдурел? Меня же разбудил. Говорю же, нет никого. Давай, топай. Не доводи до греха. Не погляжу, что лётчик. Ей-богу, позвоню в отделение — сказала бабка, прищурив правый глаз и на прощание громко хлопнула дверью.

— Вот же зараза — подумал я одновременно о старушке и о ситуации, и только после этого сообразил, что понятия не имею, где стоит эта дача, на которую перебралась интересующая меня семья.

В один прыжок преодолел огромное расстояние и почти прижавшись губами к покрашенной деревяшке, проорал, будто меня режут в подъезде: — «Бабушка, а где она — дача?».

— Не знаю — тут же отозвались мне из-за дверей. — По Минскому где то. А где точно, не скажу.

Выйдя на улицу ещё раз посмотрел на часы. Времени почти не остаётся. Ехать на Минское шоссе уже бесполезно, был бы адрес конкретный, тогда бы успел. А так, только людей смешить и себя расстраивать. Делать нечего, ничего другого не остаётся кроме, как надеяться на лучшее. Собираясь с мыслями снова вышел на шоссе. И куда мне сейчас? Домой, к Аркаше? Так вроде рано ещё, четыре часа не прошло. Сунул руку в карман, вынул оттуда помятые бумажки и мелочь, добрался до горевшего фонаря, и быстро посчитал их. Семьдесят восемь рублей и двадцать девять копеек. Не густо, с учётом неизбежно надвигающейся инфляции.

— На Курский поеду. Еды надо будет ещё прикупить — сказал я в голос и огляделся.

Машин больше не стало, но на моё счастье, невдалеке, забрезжил зелёный огонёк. Хоть в чём то повезло, нарвался на таксиста. Я вышел прямо на дорогу и помахал ему рукой.