Вторжение (СИ)

Да и встреча с её отцом, как выяснилось после разговора с другом, тоже для меня достаточно важна. Аркадий откровенно поведал, что тот находится в первой пятёрке подпольной организации и я решил, что его мнение, а может быть и протекция, лишними нам не будут. Ну не захочет же папа, что бы его единственная дочь, «ё моё», ну и так далее, по всем известному тексту. Короче, пообщаться с мужиком надо, хотя бы для того, чтобы обстановку изучить, так сказать, изнутри, глазами её непосредственного организатора. Понятно, что при огромном желании, я могу возглавить местный трест очень легко, буквально по щелчку собственных пальцев, но надо ли это мне? Я же не изверг и не садомазохист, какой то недоделанный. Стоп. А это ещё, что за зверь такой, с огромными рогами? Тряхнул головой, окунулся в собственную память. Нет, не помню и ничего про него не знаю. Ладно, проехали. Изредка так со мной бывает. Может вспомню, потом. А пока его опустим. Да, туды ж его в качель! Опять какую то хрень сморозил. Чур меня чур! Хоть и не очень понимаю, чего сказал, но чувствую одним место, что наткнулся на что то совсем нехорошее. Так вот… О чём это я? Блин, с мысли сбился. Ага. Вспомнил. Значит, как и прежде. Я, почти, обычный человек, если говорить самыми простыми словами. В меру воспитанный, предельно ответственный, беспредельно скромный, достаточно умный… надежда, как известно, умирает последней и о том, что я полный дурак мне тоже пока никто не говорил, так что всё близко к истине, но есть у меня один недостаток, я совестливый. И ещё, очень-очень добрый, а стало быть не сумею всех обработанных к чёрту послать. Поэтому влиять на толпу надо очень осторожно, а возглавлять её совсем ни к чему. Было бы мне лет сорок или пятьдесят, тогда можно было поиграть в альтруиста. А в двадцать, когда вся жизнь впереди, брать на себя обузу, в виде огромного количества взрослых людей. «Нет, на это я пойти не могу». Да, что такое? Опять, какие то чужие слова в башку лезут.

Лиля меня ждала и встретила прямо у входа. Выглядела она бесподобно, сияя копной пшеничных волос, демонстрируя идеальную фигуру, якобы скрытую: под обтягивающими ноги голубыми, фирменными штанами, импортным свитером, бледно розового цвета, на самом деле нарочито подчёркивающим немаленькую грудь и улыбаясь, белоснежной улыбкой, словно королева красоты.

— Успел — сказала она и наигранно погрозила мне своим длинным, как у пианистки, указательным пальцем.

— Старался — скромно ответил я и сходу попытался её приобнять.

— Ты что? Дурак! У нас дядя Жора. Увидит — резко отстранилась девчонка.

Ну вот, стоило только подумать о себе немного лучше, чем есть на самом деле, так снова дурак. А, как всё хорошо начиналось: воспитанный, скромный, умный…

— Ладно пошли — всё же прихватив девушку за талию, подтолкнул я её, к дверям.

Жора меня не узнал, а Алексей Сергеевич это сразу заметил и начал с ним играть, но по доброму, как с членом семьи.

— Вот Георгий, познакомься. Мой юный друг и без пяти минут, жених нашей Лили — представил он меня, улыбаясь одними глазами, правда ещё имеющими отблеск жуткой тоски.

— Папа! — возмутилась, мигом покрасневшая десятиклассница.

— Что папа? Сама его в дом привела и до этого только о нём говорила. Стало быть жених. По другому я не приму.

— А что, парень симпатичный и главное здоровый, за таким будешь, как за каменной стеной — поддержал отца дядя Жора, пялившийся на меня, как на чужие ворота.

— Да ну вас всех! — не на шутку разозлилась дочь работника торговли.

— Ладно, ладно — махнул рукой её отец. — Не заводись, я пошутил. Рано ещё вам и замуж выходить, и тем более жениться.

— Антон — протягивая руку Жоре, представился я, как будто мы с ним до этого, не были знакомы. — Алёхин.

— Постой — должно быть что то вспомнив, сказал он другу, пожав мою ладонь. — Летом, кажется. Ну помнишь… Тоже был Антон и кажется, с такой же фамилией, Алёхин. Ещё нас в карты обыгрывал, словно пионеров.

— Помню, как не помнить. Обыгрывал — посмотрев на Лилю, сказал весело мужчина, с красивым, русским именем — Алексей. — А ещё в шахматы играл, как бог. Такое не забудешь. А ты вот, брат, стареешь. Да, не подумал бы, что в таком возрасте и с памятью беда. Тебе сколько сейчас?

— Мне? Тридцать девять — отрапортовал помощник, помощника министра. — Отмечали же вместе, в ноябре.

— Вот я и говорю. Стареешь. Парня не узнал. Что, четыреста рублей тебе уже не деньги? Забыл, как лихо их ему, там проиграл?

— Так это что, Антон? Тот самый? — глядя на меня, словно на приведение, поинтересовался друг отца, моей девушки.

— А что, так сильно изменился? Я так сразу в нём, знакомого признал — не краснея соврал, Алексей Сергеевич.

— Да нет. Не может быть — смутился Жора. — Тот был худой и лысый. А рост? Так быстро не растут и мышцы просто так, не набирают.

— Жора. В жизни всё бывает — садясь за стол, без приглашения, вступил я в разговор. — Иногда она такое отмочит, что мама не горюй. А по поводу меня не сомневайся. Я это, я. Если хочешь подтверждения, могу сыграть с тобой, во что нибудь. Ну вон, хотя бы снова, в карты.