Вторжение (СИ)

— К-когда? — опасаясь своего вопроса, протянула Ольга.

— НИКОГДА! — прорычал командир, бросил папиросу в траву и с агрессией затоптал её. После этого он вернулся на своё место в беседке и пристально посмотрел на Ольгу. — Так, ведьма, давай договоримся, что ты больше не будешь вот так шутить.

— Согласен с командиром, — Борис хохотнул. — Раз уж ты нашего командира до такого довела, я тоже попрошу воздержаться от шуток. Запасных штанов я с собой не взял.

— А мне кажется, что её способности могут нам очень помочь, — меня к этому моменту тоже отпустило. — Своим шёпотом она может деморализовать любого противника.

Я не стал говорить о том, что иногда тоже покидаю своё тело. К том уже сам не разобрался как у меня это получается.

— Или нас заиками сделает, — Порохов вскрыл цинк с запалами для гранат, который находился в том же ящике, что и сами гранаты.

— Кстати, я видел, ты ведь коснулась командира, — припомнил я. — Может именно это и вызвало такой эффект. Ты уже кого-то так пугала?

— Нет, — покачала головой девушка. — Я до этого никому не показывала своих способностей. Дома упражнялась, когда поняла что могу самостоятельно покидать тело. Ходила по комнатам, когда никого не было. Сама боялась, а о том чтобы кого-то пугать и мыслей не было. А про такой эффект, если кого-то коснуться, я сама ничего не знала до этого момента.

— Ольга Викторовна, а как далеко вы можете отходить от своего тела? — спросила вдруг Анна Степановна.

— Не знаю, метров на тридцать точно могу. Кстати, сквозь предметы и стены проходить получается.

Порохов задумчиво переглянулся с Ольгой, потом посмотрел на Анну Степановну и кивнул чему-то своему.

— Неплохо бы отработать манёвры, — негромко произнёс Порохов. — Способность то полезная. Но пока не злоупотребляй, а то ещё что-нибудь этакое попробуешь… — он недоговорил, но его взгляд красноречивее всего пояснял, чего командир боится.

Всё верно. Учиться нам ещё и учиться. Никто из нас в полной мере не понимает, как правильно использовать свой дар. И несмотря на очевидную полезность, едва ли это нам сейчас поможет в боевых условиях. Напротив, может навредить.

— Кстати, Анна Степановна, — вспомнил я, что медичка была единственной, кто ничего не сказал про свои способности. — А что умеете вы?

Она посмотрела на меня с таким видом, будто я спросил что-то неприличное. Выражение её лица ясно намекало мне, что отвечать она не собирается. А затем она и вовсе отвернулась.

— Не молчите, Анна Степановна, — раздался убедительный голос Порохова, после которого медичка одарила и командира осуждающим взглядом. — В другой ситуации я бы не стал настаивать, но после представления Сердюковой я это сделаю. Как никак, мы, ваши боевые товарищи, должны быть уверены, что вы не представляете для нас опасности.

Анна Степановна глубоко вздохнула и вернула своё стандартное безэмоциональное выражение лица.

— Видите ли, молодые люди, — она посмотрела на охотника и, выдержав недолгую паузу, добавила, — и Борис Ефимович.

— Ну здра-асти, — не понравилось тому, что его записали в старики. — В душе я помоложе любого из вас буду.

— Не будете, Борис Ефимович, — сухо отрезала Анна Степановна.

— Это почему же? — не сдавался Борис.

— Я вижу вашу душу, Борис Ефимович, и она гораздо уязвимее, чем у любого другого из нашего отряда.

Легкомысленную ухмылку с лица Бориса, словно ветром сдуло. Он выглядел так, будто впервые в своей жизни не нашёл, что ответить.

— Подождите-подождите, — взялся уточнять Порохов, — Я сейчас ничего не понял. Какую ещё душу? Анна Степановна, будьте добры, объясните доходчиво, чтобы даже я, простой смертный, всё понял.

— Да, пояснительную бригаду, пожалуйста, — присоединился к командиру Фёдор. — Мне, как учёному, ваше заявление про душу, как серпом по яй… — «Ключ» замолк на полуслове и через пару секунд продолжил. — Простите. Как удар в паховую область режущим предметом.

— Не хотела вас обидеть, Фёдор Васильевич, — Анна Степановна снова набрала полную грудь воздуха. Своими вздохами, она будто говорила о том, что ей очень неуютно от того что она сейчас скажет. — По-другому я не могу охарактеризовать то, что вижу. Мне даже не с чем это сравнить. Я такого даже в кино не видела. Но с вами согласна, это не душа. Хотя более близкого определения я подобрать не могу.

— А что именно вы делаете? — задал я самый верный вопрос. — И делаете ли вообще?

— Я не могу это показать. Вам это понравится ещё меньше, чем демонстрация Ольги, — Анна Степановна посмотрела на Порохова и протянула руку к его плечу.

— Спасибо! — тут же отскочил от неё командир. — Вы лучше словами.

Женщина легко улыбнулась. Похоже, она так пошутила.

— Простите, Прохор Сергеевич, не могла удержаться, — по глазам медички было видно, что она очень довольна произведённым эффектом, но тут же посерьёзнела. — Моя способность, хотя я назвала бы это проклятьем, причинять боль. Причём очень сильную боль.

Это что сейчас было? Анна Степановна умеет не только улыбаться, но и шутить? Её не подменили, случайно?

Тут, выставив грудь вперёд, вызвался Борис:

— А вот я от массажа не откажусь. Меня болью не испугать.