Вторжение. Смерть ночи

Мама Корри. Миссис Маккензи. Я выпила за её кухонным столом тысячу чашек чая и съела пять тысяч лепёшек. Она научила меня варить ириски, упаковывать рождественские подарки, отправлять факсы... Я ей рассказывала о том, как умерла моя кошка, как я поссорилась с мистером Хоуторном, о своём первом поцелуе... Когда меня начинали раздражать собственные родители, я жаловалась ей, и миссис Маккензи прекрасно понимала, что именно я чувствую.

Я выглянула из-за тюков. Мне отлично был виден задний угол сарая. Я смотрела прямо на рабочий стол, над которым всегда были развешаны инструменты. Поскольку электричество отсутствовало, в сарае было темно, но я вполне рассмотрела двоих, работавших там. Мужчина, повернувшийся ко мне спиной, стучал по какому-то предмету. Я его не узнала сзади, да он меня не слишком интересовал. Я сосредоточилась на миссис Маккензи. Я жадно смотрела на неё, и вдруг где-то внутри меня вспыхнуло сомнение. Женщина стояла ко мне боком, зубной щёткой очищая какой-то карбюратор. На её лицо падала тень, и я усомнилась в том, что это действительно миссис Маккензи. Эта женщина была старой и худой, с седыми волосами, длинными и растрёпанными. А миссис Маккензи была средних лет, довольно пухленькой, рыжей, как и её дочь. Я продолжала пристально смотреть на неё, и моё разочарование переходило в гнев. В конце концов я решила, что это вовсе не она. Но постепенно, всматриваясь, я вновь начала различать в лице женщины черты миссис Маккензи, и ещё я видела, как она стояла, как двигалась. Потом она отложила зубную щётку, отбросила волосы с лица и взяла шуруповёрт. И именно в том движении, каким она убрала волосы, я увидела маму Корри. В приступе любви я вскрикнула:

— Миссис Макка!

Она выронила шуруповёрт, и тот упал на пол, загрохотав. Миссис Маккензи резко развернулась, раскрыв рот, отчего её лицо стало ещё более длинным и худым. Она сильно побледнела и схватилась рукой за горло.

— Ох... Элли...

Мне показалось, что она вот-вот потеряет сознание, но миссис Маккензи быстро оперлась о рабочий стол и, приложив левую ладонь ко лбу, закрыла глаза. Мне хотелось подбежать к ней, но я знала, что не должна этого делать. Мужчина, оглянувшись на грузовики, быстро сказал мне:

— Оставайся там!

Меня это рассердило, потому что я и сама прекрасно понимала, где должна быть, но я промолчала. Я уже сообразила, что кричать не следовало. Миссис Маккензи наклонилась, чтобы поднять шуруповёрт, но ей это удалось только с третьей попытки, она как будто не видела, где он лежит. Потом она бросила на меня жадный взгляд. Между нами было около десятка метров, но точно так же могло быть и сто километров.

— Корри, ты как вообще? — спросила она.

Меня потрясло, что она назвала меня «Корри» и даже не заметила этого. Но я постаралась держаться самым естественным образом.

— Мы всё в порядке, миссис Мак, — зашептала я. — А вы как?

— О, я вполне в порядке, мы все в порядке. Я немного похудела, Элли, только и всего, но мне давно уже следовало это сделать.

— А Корри как?

Моё сердце сжималось от страха, но я должна была задать этот вопрос, и раз уж миссис Маккензи снова назвала меня моим собственным именем, я подумала, что всё в порядке. Но ответила она далеко не сразу и вообще выглядела странно сонной и всё ещё опиралась на рабочий стол.

— Корри тоже в порядке. Хотя немного похудела. Мы просто ждём, когда она проснётся.

— А как мои родители? Как вообще все?

— Они в порядке. Всё в порядке.

— С твоими родителями всё хорошо, — заговорил мужчина. Я до сих пор не знала, кто это. — Нам всем пришлось пережить несколько трудных недель, но с твоими родителями всё хорошо.

— Несколько трудных недель? — переспросила я.

Разговор шёл напряжённым шёпотом, мы постоянно поглядывали в сторону грузовиков.

— Мы кое-кого потеряли, несколько человек.

— Что вы хотите сказать, что значит — «потеряли»? — Я чуть не подавилась этим словом.

— Их выбрал какой-то парень, — сказал мужчина.

— Да о чём вы?

— Они привели какого-то австралийца из города, какого-то бывшего чолки. Он выбирал людей для допроса, и большинство из них не вернулись после того, как он с ними поговорил.

— И куда они...

— Мы не знаем. Нам же не сообщают. Мы просто молимся и надеемся, что не на расстрел.

— И кого он выбрал?

— Сначала всех, кто состоял в армейском резерве, — этих он знал. Потом полицейских и Берта Хигни, ещё пару ваших учителей. Всех, кто хоть чем-то руководил, понимаешь, о чём я? Он знал многих из них. Забирал по пять человек в день, и хорошо, если хоть трое возвращались вечером.

— Наверное, на территории ярмарки есть доносчики... — сказала я.

— Таких, как этот тип, нет. Кое-кто подлизывается к солдатам, но они ничего подобного не делают. Они не помогают выбирать... ну, понятно, да? Не как этот выродок.

В голосе мужчины звучал гнев, и он под конец заговорил намного громче. Я на мгновение попятилась в тень, но никто не пришёл. Я знала, что вскоре мне придётся уйти, но хотелось, чтобы миссис Маккензи сказала что-нибудь ещё. Она выглядела такой исхудавшей, такой усталой и измотанной.