Вторжение в Китай

Поднявшись мимо двух охранников на борт, капитан и майор расположились в пустом салоне. Лететь предстояло часа два. Ожидая увидеть принятые в армии спартанские условия внутри самолета, Гризов был удивлен, когда обнаружил там полный фарш. Отделка довольно просторного салона и удобных кресел была выполнена в национальном китайском стиле. Все стены и даже потолок испещряли изображения всевозможных драконов, среди которых серебряный дракон занимал почетное место. Хотя почему серебряный, Гризову было невдомек, ведь китайцы гораздо выше ценили свои камни – священный нефрит, например, любимый камень императора, или яшму. Поэтому главному дракону подразделения, по мнению эфирного духа, полагалось быть хотя бы яшмовым.

Кресел в салоне, рассчитанном почти на сотню человек, было не более тридцати. Они находились в передней части самолета. Все остальное место в средней и хвостовой части салона занимали массивные столы из красного дерева, с вмонтированными в них плоскими экранами, и удобные диваны. Эта мебель была расставлена так, что было можно проводить рабочие совещания по группам на десять-пятнадцать человек прямо в воздухе. Этот самолет явно не предназначался для перевозки спецназа. И двум представителям «Серебряного Дракона» случайно посчастливилось попасть на его борт ввиду срочности задания.

Майор Ху Цицзяо, с удивлением оглядевшись, неуверенно приблизился к одному из диванов и положил на ближайший стол бронированный ноутбук, с которым даже во время полета не мог расстаться. Капитан Ли Кван сел напротив своего начальника, бросив напряженный взгляд через иллюминатор на взлетную полосу.

Два охранника подняли трап, закрыв дверь в самолет, а сами остались снаружи. Пилот запустил двигатели, Sukhoi Superjet 100 бодро вырулил на полосу и, разогнавшись, резко поднялся в воздух. Волнующий сердце Ли Квана полет в Сиань, древнюю столицу Китая, начался. Капитан опять занервничал, а Гризов ощутил его непреодолимое желание покурить гашиша.

Едва самолет поднялся в небо, из хвостового отсека в салон невесомым облачком выпорхнула миниатюрная китайская стюардесса в красном халате все с теми же драконами и предложила двум уважаемым военным покушать или выпить сока. Оба уважаемых военных от еды отказались, велев принести себе по стакану гранатового сока. Ни Ху Цицзяо и Ли Квану есть сейчас не хотелось – кусок в горло не лез. А вот промочить его очень даже хотелось, но являться на глаза к полковнику Хай Жую пьяными, к сожалению, было невозможно. Традиции не позволяли.

Два часа полета Гризов дремал в мятущемся наркотическом сознании Ли Квана, и чтобы как-то ускорить процесс, проверил, как там его вторая оболочка, на долю которой выпало слушать бесконечный рассказ про целебное действие морских солей. С оболочкой было все в порядке. Она выдержала этот занимательный рассказ без последствий для психики. Далее, отпробовав местных кушаний на открытой террасе ресторана, туристы должны были посетить Храм Неба и побродить у Стены Отраженного Звука. Все, кроме строителя из Москвы, которого увели в отель его компаньоны по раннему алкогольному обеду. Перед отходом Федор собрал последние силы и смог объяснить всем присутствующим, что в Пекинскую оперу он не пойдет даже за сто юаней. Лишившись компании московского строителя-экстремала, остальные туристы стали решать, куда же идти – в Храм или на Стену. Большинство выбрало Стену.

Вскоре Гризов уже находился на одном ее конце, а на другом стояла Маша Ростовцева. И, приблизив к каменной кладке ухо, с удовольствием слушала все его комплименты, которые долетали до нее, чудесным образом огибая причудливые каменные выступы. В полном соответствии с законами китайской акустики.

Убедившись, что там все идет своим путем, Гризов вернулся в сознание Ли Квана, по-прежнему тосковавшего по гашишу. Самолет между тем уже заходил на посадку. Под крылом раскинулась широкая долина реки Циньлин, на которой стоял город Сиань и расползавшиеся во все стороны от него живописные предгорья провинции Шэньси.

Пилот самолета, видимо раньше служивший в ВВС, заложил вираж и резко пошел на снижение. Нос самолета уткнулся в невидимую точку на земле, словно летчик захватил кого-то в перекрестье прицела и собирался причесать этот квадрат пулеметной очередью или парочкой ракет. Но ни того, ни другого не случилось. Ярко-красный Sukhoi Superjet 100, блеснув плоскостями, лихо приземлился в аэропорту Сианя. На специальной, самой дальней полосе, садиться на которую разрешалось только военным самолетам. А также тем воздушным судам, о существовании которых вообще никто не должен был знать. Эту полосу от основного аэродрома отделял высокий бетонный забор с колючей проволокой.

Едва коснувшись взлетно-посадочной полосы, самолет резко затормозил. Ли Кван даже клюнул носом от неожиданности, – все-таки в предгорьях длинная полоса аэродрома была роскошью.