Вторжение в Ойкумену (СИ)

Леопольда фон Фалькштейна телепортировали в Кёнингсгоф, столицу Грёнцена, прямо к департаменту иностранных дел королевства, где ему надлежало зарегистрироваться. И появившись на площади и покосившись на вывеску, он с неудовольствием подумал, что с этой самостоятельностью северного королевства пора заканчивать. Негоже ему имперскому дворянину вести себя так, как будто он прибыл в иностранное государство. Эти настроения усилило недолгое ожидание, так как чиновник возился медленно, прежде чем выдать ему паспорт регистрации.

Проблема была в одном. У Грёнцена была неплохая армия, которая выстояла во время Пятилетней войны, и едва не захватила Виндбону. Только вмешательство склавинов спасло Западную империю от позора — потерпеть поражение от вассала. Впрочем, Склавиния тоже выступила не очень хорошо в этой войне и поторопилась её закончить, ограничившись переходом трёх городов под свой контроль и разрешения в свою пользу давнего спора о территориях Восточного Приянтарья. Впрочем, Дядя, что-то думал на эту тему до вторжения Алурии, поэтому Фалькштейн особо не переживал.

Оседлав своего коня, который прошёл портал вместе с ним, Леопольд решил не задерживаться в столице Грёнцена, сразу направившись в Кнехт, чтобы прибыть туда ближе к вечеру. Нельзя сказать, что Дядя его торопил, но следовало поспешить. Обстановка на фронтах неопределённая, вроде бы Ингваров хорошо начал, но всё может измениться в любой момент, и если нейстрийцы возьмут абсолютно не защищённый Риволланд, то Кнехт будет их следующей целью.

По курсирующим слухам Кавелье, которого выдернули в Эртурию помогать потерпевшим поражение магам Алурии, отправил туда своего протеже — Эжена Тома. Этот свежеиспечённый генерал был двухметровым чернокожим здоровяком. Опять же, по слухам, сыном местной шаманки, попавшей в рабство, и нейстрийского дворянина. Магических способностей в Эжене не было ни капли, но его мать только родив, зачаровала его, защитив от магии, свинца и стали. Насколько это правдой, Фалькштейн не знал. Впрочем, никогда не стоит исключать, что дикари, живущие на границах с тёмными расами, владеют какими-то неизвестными магической науке знаниями, однако сам Тома славился своей неукротимостью в бою, внушая своим бойцам отвагу, а вражеским солдатам ужас. Такой мог бы промаршировать через Риволланд надолго нигде не задерживаясь.

Впрочем, то опять дела военные. Пускай они разбираются. Хотя, как чувствовал Фалькштейн, они навоюют. Но всё-таки его задача ясна, не стоит разбрасываться.

Было немного боязно, лезть в логово чернокнижников. Он хоть и неплохой чародей, но магистры Тенербис Иллюминатус смогут, если что разобраться с ним одной левой. Да и что говорить, Леопольд был неуверен, сможет ли он выстоять против той же пани Целеской.

Впрочем, об этом следует подумать утром, — размышлял он, въезжая после суток скачек в ворота (боже, все эти старые города сохраняют ставшие ненужными каменные стены, как будто в них есть какой-то смысл). Даже его скакуну особой породы, выведенного ведьмаками, специально для длительных путешествий, поэтому он и достиг города к вечеру, требовался отдых.

Но думай не думай, а три дня Леопольд фон Фалькштейн провёл, скитаясь по городу в бесплодных поисках, как самой пани, так хоть каких-нибудь чернокнижников. Старинной архитектурой он был сыт по уши, а гостиница, самая лучшая в городе, раздражала своими соседями, которые как на грех оказались богатыми купцами, сбежавшими из Западного Гевершахта после оккупации нейстрийцами и теперь мучительно раздумавших, стоит ли возвращаться, раз Макс д’Арно никак не покушается на их привилегии.

Только на исходе третьего дня он уловил испуганную мысль: «что здесь делает имперский шпик», и успел ухватиться за неё, прежде чем был выставлен ментальный щит. Расталкивая возмущённых прохожих, он бросился по узкой улочке к невысокой худенькой и русоволосой девушке с простым лицом, которая, завидев бежавшего на неё графа, замерла как кролик перед удавом.

Он только протянул руку, чтобы схватить её за рукав, как небольшая прожужжав, впилась ему в кисть. Ругнувшись про себя, он отдёрнул руку.

— Что тебе надо? — раздался над его ухом шипящий голос.

Леопольд фон Фалькштейн поднял глаза и увидел перед собой цель своих поисков, высокую рыжеволосую женщину с зелёными глазами, которые смотрели на него очень злобно.

— Вас, пани Целеская, — ответил он с лёгким поклоном, и тут же поднял руку в защитном жесте. — Нет, нет. Я только поговорить. Или с вами, или с кем-то из ваших начальников. Я, граф Леопольд Фридрих фон Фалькштейн. Дипломат и…

— Ищейка Имперской Тайной канцелярии, — злобно прошипела женщина.

— Сотрудник, — поправил её Фалькштейн. — А так всё верно. Только я именно из Дипломатического корпуса, а не из Инквизиционного.

— И что угодно вашей светлости? — не удержалась от ехидства Элигия.

— Давай уйдём с улицы? — предложил Леопольд. — Здесь столько посторонних ушей, что боюсь, мой полог не справится с ними всеми.