Вторжение в рай

Он хлопнул в ладоши, и тут же появился слуга с кувшином подогретой, пахнущей лепестками роз воды. Налив ее в серебряный таз, он приблизился к господину, с намерением омыть его, однако Бабур, не привыкший у себя в Фергане к подобным услугам, махнув рукой, отослал его, велев, однако, оставить воду и полотенце на столике близ постели. А когда увидел свое отражение на гладкой поверхности воды, у него вдруг возникло страстное желание нырнуть с головой в один из холодных горных потоков Ферганы. Но стоило ему учуять запах свежеиспеченного хлеба и жареных куропаток, как тоска по дому развеялась: ну, не глупо ли испытывать ее, находясь в раю? Да и его люди, похоже, удовлетворены, размышлял Бабур, вытирая шею и плечи. С ними такое нечасто бывает, но, с другой стороны, он сдержал все свои обещания и щедро вознаградил участников похода, благо в казне Самарканда нашлось достаточно сундуков с монетами, чтобы можно было позволить себе не скупиться. Каждый из племенных вождей получил по сто увесистых слитков золота, а рядовым бойцам досталось немало серебра. Разумеется, не забыл Бабур отослать часть добычи и в Фергану, в распоряжение своего наместника Касима: наградить следовало не только участников победоносного похода, но и тех, кто поддерживал его дома, помогал добиться верности от беспокойных и переменчивых соседних племен. Многие из людей Бабура обзавелись еще и новыми женами: как он и предвидел, молодые женщины из гарема великого визиря не больно-то противились подобной перемене своей участи. Воин-победитель, с мешком звонких монет, это совсем неплохая партия.

Пришло время одеваться. Подавляя нетерпение, он позволил раболепно суетившимся вокруг него слугам облачить его в белую шелковую рубашку и штаны из мягкой оленьей кожи. Затем он выбрал одну из множества поднесенных ему на вытянутых руках парчовую тунику. Ярко-зеленую, в знак владычества над Самаркандом, но с желтыми, цвета Ферганы, полосами, и эмалированными застежками. Затем слуга с удивительной ловкостью подпоясал его бахромчатым кушаком, а другой, опустившись на колени, натянул ему на ноги высокие, по колено, расшитые золотом кожаные сапоги. Под конец ему поднесли шкатулку из сандалового дерева, из которой он выбрал украшения. К ним Бабур пристрастия не испытывал, но сегодня ему предстояло появиться перед народом в мечети Биби-Ханум, а в глазах подданных надлежало выглядеть подлинным владыкой, чье богатство, а соответственно, и щедрость заслуживают неколебимо верного служения.

С жезлоносцем впереди и четырьмя рослыми телохранителями позади Бабур направился по мраморной дорожке в сад, где, сидя, скрестив ноги под балдахином, его уже дожидались советники. Хоть он и находил эти бесконечные совещания утомительными, текущих дел было по горло. Неуверенность и раздоры, последовавшие за внезапной смертью его дяди, а потом еще и осада нанесли городу тяжкий ущерб. Хотя вокруг города расстилались плодородные земли, крестьяне были слишком напуганы всеми недавними событиями, чтобы возделывать их, и в этом году большая часть урожая пропала. Бабур приказал доставить из Ферганы, из собственных закромов, семенное зерно, чтобы распределить среди земледельцев перед весенним севом. Кроме того, многие скотоводы угнали свои стада и отары на запад, подальше от мест, где разворачивались боевые действия. Их нужно было убедить вернуться.

Хорошо еще, что у него есть добрые помощники, — размышлял Бабур. Первейшим в его «икликис», ближнем совете, был, разумеется, Вазир-хан, но большую помощь оказывал и Байсангар, пользовавшийся большим уважением среди самаркандских воинов. Только после того, как город пал, молодой эмир узнал, до какой степени слабое сопротивление, с которым он столкнулся, объяснялось неустанной деятельностью Байсангара: то уговорами, силой авторитета, то подкупом убеждавшего бойцов не больно-то усердствовать, защищая интересы визиря. В благодарность за это Байсангар был назначен командиром гарнизона Самарканда.

Глаза юноши скользнули по обветренному лицу Али Мазид-бека: то, что он стал советником, было мудрым решением. Отчасти то была награда за верность, ведь этот вождь с самого начала встал на сторону молодого правителя и стойко его поддерживал, но тут имел место и расчет. Али Мазид-бек являлся одним из самых влиятельных племенных вождей Ферганы, и то, что он остался с Бабуром в Самарканде, помогло убедить задержаться здесь и других, в том числе тех, кого Бабур побаивался отпускать всех разом в Фергану.

Хотя, конечно же, остались далеко не все. Многие прибыли сюда за добычей и, получив обещанное, без промедления отправились по домам. Дикие, непокорные чакраки, славившиеся своим непостоянством и жестокостью даже среди тех, для кого коварство и насилие были в порядке вещей, быстро рассеялись по своим неприступным горным твердыням, а по мере того как шла осень, их примеру следовали и остальные.