ВЦ 3 (СИ)

Фомин ехал на игру. В метро. Сегодня, так сказать, у него звёздный час. Он впервые по-настоящему сыграет за футбольную команду московское «Динамо». Тот матч в Ашхабаде не стоит считать. И результат аннулирован и играло не «Динамо», а его пацаны с двумя только настоящими динамовцами. Про Ашхабад Вовка думал. Как спасти людей? Ничего в ударенную молнией голову не приходило. Все попаданцы пишут письма Сталину. Ему вон проще всего, подбросил в раздевалке кому из команды ВВС конверт с надписью «Для Сталина». И передадут Василию Иосифовичу, ну, а тот отцу уже. Ни каких Андроповых с Бериями. Прямо в руки. И что он в письме напишет? Что в Ашхабаде когда-то, осенью, будет землетрясение и погибнет больше тридцати тысяч человек и город прекратит существовать. Число не знаю, мол, но, дорогой товарищ Сталин, держите всю осень людей на улице. Не давайте в дома заходить, и не давайте работать в ночную смену. А ещё лучше пригоните туда бульдозеры и сносите город. Так хоть можно что ценное, ну, кирпичи и мебель, спасти. Бред! Самый настоящий бред! Ничего такого Сталин делать не будет. Разве, что настанет та ОСЕНЬ и он вспомнит о письме, но будет поздно. Вот если потом он второе письмо напишет, то … То вот не помнил Фёдор, в отличие от приличных попаданцев, про все катастрофы и фамилии предателей, тем более они ещё пацаны, а не предатели и маньяки. Будет землетрясение в Ташкенте. Когда? В шестидесятых. Так Сталина не будет. Про бомбу. Так её и без него испытают на днях. Книга была, которую начал читать Фёдор Челенков, но бросил потом. «Бесполезный попаданец», вот с точки зрения советов Сталину, он и есть бесполезный попаданец. Ничего толкового для страны сделать не может.

Стоп. Всё не так. Всё пусть чуточку, но не так. Неслась себе История по железнодорожным рельсам, на полном ходу неслась, а сегодня он ей камешек под колеса положил. Со страшным скрежетом, успел обходчик камешек увидеть, и перевёл стрелку. С ещё большим скрежетом, с визгом колёс, поезд истории свернул на эту неизвестную ей колею. Защищалась она, как могла, два раза по голове со всей силы Челенкову врезала, а он выжил и подложил, таки, подлец, камешек. И даже стрелочника этого нашёл. Указал тому на камешек, и что интересно, нормальный бы стрелочник ещё раз дал по голове и пинком сбросил камешек с рельс. А этот почему-то пошёл на поводу у пацана и, рискуя оказаться под завалом при крушении поезда, перевёл историю на другие путь. Другой путь?

Выглядело это так. Ехали они сегодня после утренней тренировки Молодёжки с Председателем Спорткомитета Аполлоновым в его Эмке к дому генерал-лейтенанта Пономарёва Ивана Михайловича и уже почти подъехали, когда Аркадий Николаевич повернулся к Вовке, вздохнул тяжко-тяжко и прокричал, пересиливая рёв мотора.

— Радуйся, зятёк. Подставился я сегодня по крупному.

— А почему я должен радоваться? — прокричал Фомин в ответ.

Машина остановилась у дома, и они вышли в лето из этого орущего и дребезжащего раритета.

— Сегодня Сам вызвал утром неожиданно и дал команду готовить сборную команду СССР по футболу на чемпионат Мира 1950 года.

— Ого! Но это же замечательно, Аркадий Николаевич. — Фомин чуть обниматься не полез.

— Знаешь, что будет, если без медалей приедем?

Фёдор Челенков точно знал. Он помнил про расформирование ЦДСА и гонения на Аркадьева. Досталось ли в прошлый раз Аполлонову, он не знал. Да и будет ли «тесть» руководить тогда спортом тоже не знал. Кажется, его в КГБ или МГМ заберут. Но это так, как-то сто лет назад, что-то в интернете искал и наткнулся на Аполлонова, про снятие и этажерки запомнил с кроватями для девочек, а вот, когда его назад в органы заберут, не помнил.

— Мы обязательно будем в призёрах, а если чуть напрячься, то можем и победить.

— Успокоил. Ладно. Вечером после матча поговорим. Посмотрим на тебя — победителя. Бобров там.

Бобров. Да Бобров это гений. Уйдёт он из ЦДКА в этом году и сдуются армейцы.

Стоп. Ещё раз стоп. И снова Стоп. Челенков ни разу не динамовец и историю клуба в эти годы досконально не помнил, но вот сейчас всплыл в голове кусочек книги написанной Якушиным. Ссуки. В смысле футболисты «Динамо», за которых ему сейчас придётся жопу рвать. Самые настоящие. И ничего не изменить? Он шестнадцатилетний пацан. Они его слушать не будут. Даже выходить на поле расхотелось.

Или можно это изменить? Как? Стать за год, в шестнадцать лет, лидером и капитаном команды. Даже не смешно. Ну, ссуки. Отлавливать по одному и вразумлять в подворотне.

Сил хватит? По одному хватит. Только это ничего не даст. Или даст? Бояться будут?

Ну, почему когда вот замаячил свет в конце туннеля, когда даже Сталин поверил в команду, он вспомнил про этих уродов. А ведь среди них и Бесков и Семичастный. Что делать.

— Остановка «Динамо», — прохрипел — прошипел голос в вагоне.

И История уже красивым и чистым голосом добавила.

— Хрен тебе за воротник, Федя. Не тебе Челенков…

— Выходите, дяденька? — пацан толкнул в спину.

Глава 26

Событие семьдесят третье