Вуаль лжи

Кругом растения. Получается, тайный извилистый ход привел его на задворки сада. Криспин вскинул голову, на высоте пятнадцати футов обнаружил окно мезонина, а рядом с ним еще одно, фальшивое. Опустил глаза, посмотрел на собственную одежду, поправил пояс, который умудрился съехать вбок на пол-оборота, после чего стряхнул с груди гранитную крошку. Затем по дорожке дошел до стены, через которую не так давно перелезал вместе с Джеком, и повторил это еще раз.

Легко спрыгнув на ту сторону, он неторопливо обогнул дом, выйдя к парадному входу. На стук в дверь явился Адам Бектон. Кастелян явно удивился при виде гостя, однако воздержался от комментариев и просто отступил в сторону, давая проход. Криспин прыжками взбежал по лестнице, перемахивая через две ступеньки зараз. Переступив порог мезонина, он неслышно встал за спиной Филиппы, чьи плечи и голова были скрыты мраком тайного хода.

— Что-то потеряли?

Филиппа вздрогнула и обернулась с такой резвостью, что едва не лишилась равновесия. Посмотреть на такое стоило всех затраченных усилий.

— Как вы тут оказались?!

— Проход ведет в сад. А поскольку у меня потухла свеча, я решил не рисковать и вернуться окольным путем.

Она попыталась вновь принять невозмутимый вид, гордо вскинув подбородок.

— Что с мандилионом?

— Ах, о нем-то я и позабыл, — застенчиво промямлил Криспин и вновь полез в тайный ход. — Свечу! — в очередной раз протянул он руку.

— Это последняя, — сказала она и сердито сунула ему в ладонь затребованный предмет.

Стараясь не отвлекаться на отпечатки ног в пыли и темные кровавые пятна, он вспоминал, что именно видел неподалеку от входа в тайную галерею. Там, в нише внутренней стены, под стрельчатой аркой с двумя резными колоннами, располагалась полочка с ларцом длиной и шириной с мужскую руку. На крышке был вырезан инкрустированный разноцветным деревом рисунок, что-то вроде розетки. Пыли на ларце он не заметил.

Криспин знаком пригласил Филиппу следовать за собой. После недолгого колебания она повиновалась. Он передал ей свечу, а сам взял в руки ларец. Вернувшись в мезонин, он поставил его на письменный стол Уолкота. Филиппа приблизилась, держа руку у шеи.

Криспин почувствовал возбужденное подрагивание в животе, словно только что обнаружил легендарное золото фей. Не исключено, что сокровище исчезнет под лучами солнца.

Он погладил рукой резной рисунок.

— Мавританский…

Поддев большими пальцами крышку спереди, он открыл ларец.

Серый свет, сочившийся из окна, заполнил полость тенями, среди которых лежал свернутый кусок пожелтевшей ткани. Опустив руки в ларец, Криспин извлек полотнище, выложил его на стол и развернул. Поначалу он не увидел ничего, кроме выцветшей и чрезвычайно старой льняной тряпицы размером с пеленку для новорожденных. Помял материю в пальцах, выщупывая гладкое и плотное плетение, затем поднял и поднес поближе к окну, омывая ткань в последних лучах пасмурного дня.

И вот здесь он увидел…

Еле заметное, словно затертое бесчисленными прикосновениями пальцев на протяжении многих столетий — смутное, бурое изображение лица.

— Господи Иисусе…

Скептик, живший в Криспине, забился в угол и сжался от страха. Ткань несла на себе лик мужчины с бородой, в возрасте самого Криспина или немного постарше. Вполне четкое изображение, как если бы кожу покрыли краской и затем сделали аккуратный отпечаток на полотнище. Да вот только глаза не были закрыты, и бурые линии вовсе не производили впечатление краски. Словно лик был… выжжен.

Криспин попытался начать дышать вновь, и когда это ему удалось, он сделал себе мысленный выговор: «Не будь глупцом. Ты отлично знаешь, что такого попросту не существует».

Ткань была очень легкой, с небольшим затхловатым запахом, сквозь который пробивался аромат бальзама. От прикосновения в кончиках пальцев покалывало… или у него разыгралось воображение?

— Это она, да? — послышался сдавленный шепот Филиппы.

Криспин сложил ткань.

— Очень похоже. Хотите взглянуть?

Она тут же замотала головой:

— Нет-нет, просто уберите подальше.

Однако вместо того, чтобы положить плат на место, Криспин расстегнул котарди и сунул «веронику» за пазуху. Затем закрыл ларец и отнес его обратно в нишу. Взглядом окинув тайный ход последний раз, вернулся в мезонин, а там, обеими руками надавив на дверь, заставил ее задвинуться до щелчка. И без того едва видный шов спрятался в тенях угла. После этого Криспин поднял драпировку с пола и искусно развесил вновь на колышках.

Когда он закончил, Филиппа — не приблизившись и на шаг — протянула ему мешочек. При встряхивании из него донесся звон монет.

— Возьмите. Вы заслужили.

Что, ему еще надо тянуть руку подобно нищему попрошайке? Жест унизительный, в особенности когда имеешь дело с такими, как Филиппа, однако вихрь противоречивых чувств не позволил ему в точности понять, почему простая, казалось бы, сделка так его раздражает. Он проглотил собственную гордость и, выхватив предложенный мешочек, убрал его в кошель.

— Сомнений нет, — сказал он, застегивая пуговицы, — что убийца покинул комнату через Тайный ход. Возможно даже, что именно через него он сюда попал.