Вуаль памяти

- Профессор МакГонагалл - она декан Гриффиндора и преподаватель Трансфигурации - проводит вас в одну из гостевых комнат. Завтра, когда все ученики приедут, будет сортировка - вас определят на один из наших факультетов, и вы будете жить вместе со своими сокурсниками. Чуть позже к вам зайдет профессор Сент-Джеймс - наш новый преподаватель Защиты от Темных Искусств - назовите ему свой размер одежды и все то, что вам понадобится во время учебного года. Список учебников у него есть, так что об этом не беспокойтесь. Профессор упоминал о том, что все равно хотел что-то докупить сегодня в Лондоне… … Кажется, все. Да, насчет С.О.В. Я договорюсь с преподавателями, в течении ближайшей недели они примут у вас экзамены, возможно, даже будет присутствовать кто-нибудь из Министерства. Пока же выберите себе те предметы, которые, как вы считаете, знаете лучше остальных, и посещайте их вместе с сокурсниками. Если результаты С.О.В. пойдут вразрез с вашим выбором, потом можно будет просто подкорректировать расписание.

С этими словами Дамблдор повернулся к камину, чтобы вызвать Миневру. Он не видел, как плечи юноши внезапно опустились, а по телу пробежала долгая дрожь облегчения. Впрочем, через секунду тот уже снова стоял прямо, и по нему никак нельзя было сказать, что он может проявить хоть малейшую слабость. Только Фоукс грустно пропел что-то, чуть наклонив голову, и никто, даже директор, не заметил хрустально чистой слезы, выкатевшейся из его глаза, когда за мальчиком бесшумно закрылась дверь.

…

Гарри ничком упал на мягкие, прохладные простыни и судорожно вцепился зубами в край подушки. Только бы не закричать, только бы не закричать… Он не знал, как ему удалось выдержать разговор с Дамблдором - выдержать, и не броситься тому на грудь, не разрыдаться как маленький ребенок, выплакивая все свое горе и всю свою радость. Видеть директора, снова слышать его успокаивающий, ставший таким родным голос, следить, как привычно мерцают его голубые глаза за полумесяцами очков… Он не знал, как сумел сдержаться. После этого беседа с профессором МакГонагалл была простым развлечением. Эйфория от встречи с директором перекрыла всю остальную радость - от осознания, что он в родных стенах Хогвартса, что ему позволили остаться, что буквально завтра он увидит… увидит своих родителей. Но сейчас у него в душе пела только одна мысль - Дамблдор жив, Дамблдор не умирал в свете зеленой вспышки, а до этого не пил из его рук того проклятого зелья, не… Он был жив. Все были живы. И он сможет все изменить, все исправить. Теперь - сможет.

Через некоторое время (полчаса? час? он не мог точно сказать) Гарри поднялся и, медленно оглядев маленькую, аккуратную и чистую, но совершенно безликую гостевую комнатку, оформленную в светлых пастельных тонах, подошел к висящему на стене большому зеркалу. Оно было, конечно, волшебным, но при виде отразившегося в нем человека издало какой-то сдавленный, пораженно-испуганный вскрик.

Бледный, с ввалившимися глазами, сияющими, впрочем, какой-то нездоровой, лихорадочной радостью, со спутанными, грязными, испачканными в чем-то буром волосами, с челкой, прилипшей ко лбу… точнее, не ко лбу, а к страшному, багровому, разошедшемуся шраму, сочащемуся кровью и сукровицей… В одежде - изорванной, запачканной, прожженной в нескольких местах...

Из зеркала на него смотрел мужчина, выглядевший на все сорок (хотя ему не исполнилось еще и двадцати пяти) и Гарри понимал, почему зеркало не смогло даже найти слов для подколок и советов, обычных для этих предметов интерьера. Он усмехнулся. Зеркало предпочло притвориться немым и вообще не-волшебным.

В дверь постучали. Через секунду ее открыл аккуратный, просто, но изящно одетый юноша с волной блестящих черных волос до плеч и внимательными зелеными глазами, со спокойным интересом разглядывающими пришедшего.

Глава 2