Вуаль темнее ночи

– Сначала ее лечила доктор Боровская, но она уволилась по болезни и уже умерла. Потом за нее взялся наш главврач Артем Михайлович. Но его сейчас нет, он на совещании. Может быть, медсестра Клавдия Ивановна? Вот кто не менялся и всегда находился подле Анны Григорьевны.

– Пусть будет Клавдия Ивановна, – согласилась журналистка. – Где ее найти?

– Она с больными в столовой на ужине, – пояснила дежурная. – Вы можете подождать ее здесь. Она принесет мне чай с пирожком.

– Хорошо, спасибо. – Катя наклонилась к ней: – А вы не подскажете, кроме меня, кто еще интересовался этой больной?

Дежурная пожала плечами:

– Да кому она нужна, эта несчастная. Когда ее навещали дети, было видно, что и им она в тягость.

– Значит, у вас никто не спрашивал про Захарову? – уточнила Зорина.

– Ты первая, деточка, – кивнула женщина.

В коридоре послышались шаги, и еще одна пожилая дама, но с горделивой осанкой, подсиненными седыми волосами и тонкими чертами лица появилась в холле.

– Принесла тебе, Ильинична, твои любимые блюда, – она поставила на стол тарелку с серыми пирожками, явно не из муки высшего сорта, и граненый стакан с чаем.

– Спасибо, – отозвалась дежурная. – А к тебе посетитель. Захаровой твоей интересуется.

Нарисованные брови медсестры поползли вверх:

– Анной Григорьевной? Что с ней?

– Ничего, – поспешила успокоить ее Катя. – Просто она оказалась замешанной в одной неприятной истории, и мы сейчас выясняем обстоятельства дела.

Дама вздрогнула и дернулась:

– Вы из полиции?

– Нет, – поспешила ответить Зорина. – Я журналистка.

– Понятно, – Клавдия Ивановна поджала губы, чуть тронутые розовой помадой. – Тогда спрашивайте. Рада вам помочь.

– Скажите, за все время пребывания здесь Захаровой кто-нибудь интересовался? – спросила Катя.

Клавдия Ивановна покачала головой:

– Нет, милая, к большому сожалению. Мне даже казалось: она одна как перст. Да в принципе так оно и есть. Детям мать не нужна.

– Дежурная сказала мне, что вы присматривали за ней с самого ее поступления, – продолжала Зорина. – Это так?

– Разумеется, – подтвердила медсестра. – Помню тот день, когда сын привез ее сюда. Она показалась мне такой беззащитной и жалкой…

– Я слышала, тогда Захарова не одевалась в черное, – вставила журналистка.

– Не одевалась, – подтвердила Клавдия Ивановна.

– А когда же начала?

Медсестра наморщила лоб:

– Кажется, после первой ремиссии. Да, ее привезли уже в черной старомодной одежде, которую она ни за что не хотела снимать. Я пыталась выяснить, зачем она так нарядилась, однако ничего определенного не добилась. Захарова лепетала про какую-то черную вдову… То ли она сама считала себя этой вдовой, то ли говорила о ком-то другом – я так и не поняла. Во всяком случае, Анна Григорьевна считала себя женщиной, как-то повлиявшей на смерть своих мужей. Возможно, она прочитала об этом в какой-нибудь газете или книге, в смысле, про черных вдов, и у нее отложилось это в мозгу.

– Возможно, – согласилась Катя. – А кто ее навещал?

– Мне кажется, я уже ответила на ваш вопрос, – улыбнулась женщина. – Никто. Она постоянно сидела вон на той скамейке у самой большой сосны. Одна-одинешенька. Сын и дочь забирали ее после выписки, но к ней почти не приходили. Это все, что я знаю. Честное слово.

Зорина пожала плечами и улыбнулась:

– Ну что же, на нет и суда нет.

– А зачем вам это знать? – удивилась Клавдия Ивановна.

– Для дела, – уклончиво ответила журналистка. – Ну, в таком случае мне пора. Дорога до города не такая близкая.

Женщины по очереди попрощались с журналисткой:

– Желаем вам успеха.

Катя снова прошла по сосновой аллее и оказалась на стоянке, где ее терпеливо ждала «девятка». Сев в салон, Зорина посмотрела на часы. Они показывали половину седьмого. Журналистка подумала: если она поторопится, то, вероятно, застанет Нонну Николаеву в своем офисе и поговорит с ней, если та захочет говорить. Во всяком случае, следовало попробовать. Женщина достала мобильный и набрала мужа.

– Костик, привет. Я уже посетила одно неприятное заведение и говорила с медсестрой, которая присматривает за Захаровой с самых первых дней ее поступления в психдиспансер.

– Правда? – поразился Скворцов. – И что она сообщила?

– В том-то и дело, что ничего интересного, – вздохнула Катя. – Она подтвердила то, что сказал Леонид: сначала дама не одевалась в черное. Такая мания появилась у нее позже. Однако откуда это взялось – медсестра не знает. По ее словам, никто больную, кроме ее детей, не навещал.

– Значит, Захарова подвергалась внушениям во время прогулок в парке, – заметил Скворцов. – А у нас тоже ничего важного. Леонид отыскал мастерскую, где изготовлялись слепки с ключей, однако мастер заявил то же самое, что и кузнец: некая дама в черном, не говоря ни слова, протянула ему бумагу с просьбой сделать дубликаты и заплатила.

– Я так и думала, – вздохнула Зорина. – Нам нужно разработать план других действий. А я хочу поехать к Николаевой. Надеюсь застать ее в офисе.

– Паша так на тебя надеется, – сообщил ей Костя.

– Постараюсь оправдать ваше доверие, – усмехнулась Зорина. – Хотя на откровенность этой женщины я не слишком рассчитываю.