Вуду

― Этот здоровяк может остаться здесь, если хочешь, ― сказал Док с усмешкой.

Смущенная улыбка скользнула по моему лицу, и я кивнула.

Огун прижался с поцелуем к моей голове.

Док проделал все стандартные действия, которые выполняет врач. Фонендоскоп, свет в глаза, ощупывание лимфатических узлов и все такое. Но затем он провел по мне руками, в то время как его глаза оставались закрытыми. Хотя я чувствовала тепло его ладоней, он не вступал со мной в контакт.

Когда он закончил и открыл глаза, то выглядел чрезвычайно довольным.

― Все хорошо? ― спросил Огун.

― Идеально, ― ответил Док.

Огун выдохнул с глубоким облегчением. Затем отправил еще одно сообщение, после чего перевел взгляд на меня и Дока.

― Я забираю ее в свою комнату, чтобы она могла привести себя в порядок. Я предупредил Венома, что вернусь вечером, чтобы все закончить.

Док кивнул и переключил свое внимание на меня.

― Было приятно познакомиться с той, кто наконец-то приручил этого негодяя. Хотелось бы, чтобы это произошло при лучших обстоятельствах, но мы не всегда можем самостоятельно выбирать свой жизненный путь.

Он посмотрел в сторону Огуна.

― Если от меня больше ничего не требуется, я возвращаюсь к своим внукам.

Огун протянул руку, чтобы обменяться с ним рукопожатием, а затем притянул его к себе в какое-то подобие объятия. Они пошептались о чем-то, и Док отступил с лукавой ухмылкой.

― Береги его, ― сказал он мне. ― А уж о тебе он точно позаботится.

Кивнув напоследок, он испарился.

― Огун. Что это сейчас было, нахрен? ― спросила я в замешательстве.

Мне казалось, что я попала в другую реальность. В иное измерение.

Вместо того чтобы ответить мне, он провел рукой по своим темным локонам и по лицу.

― Пойдем, детка, приведем тебя в порядок.

Он подхватил меня, как ребенка, и понес по коридору, завернутую в белую простыню, в комнату, которую я очень хорошо запомнила с нашего первого свидания.

Поставив меня на ноги в ванной, он прислонил мой зад к краю раковины.

― Опирайся на нее для равновесия.

― Я в порядке, ― отмахнулась от его суетливых рук. ― Что, черт возьми, произошло?

Когда я попыталась развернуться к зеркалу, он остановил меня.

― Иди в душ, ― настойчиво попросил он.

Я прищурилась. Он вел себя странно. Задумавшись об этом, я вдруг кое-что поняла, и, прежде чем он смог остановить меня, повернулась.

Отражение в зеркале заставило меня задохнуться от ужаса. Кто-то явно пытался отмыть меня, но кровь все еще оставалась запекшейся в волосах и размазанной по груди и рукам. Было похоже на то, что я участвовала в съемках фильма ужасов или убила животное. Или еще что похуже.

Простыня упала на пол, и я стала осматривать себя на предмет следов повреждений.

Потому что, кроме небольшой слабости, я чувствовала себя прекрасно. Полный осмотр себя в зеркале и взгляд вниз на свое тело ничего не выявил. Ни единой царапины. Развернувшись, я начала в безумной спешке срывать с Огуна одежду. Он перехватил мои руки, когда я добралась до пояса его джинсов.

― Кира.

Пока я боролась с ним, чтобы завершить его раздевание, он вновь произнес мое имя уже с нажимом.

― Кира!

Наконец, я остановилась. Дрожащий вдох глубоко втянулся в мои легкие, и я медленно встретилась с ним взглядом.

― Ты ранен?

― Нет.

Казалось, он ждал чего-то.

― Что, черт тебя дери, стряслось? Огун, это уже становится странным. Поговори со мной. Я знаю, что ты что-то знаешь.

От всего этого у меня разболелась голова.

― Как насчет того, чтобы сначала привести тебя в порядок?

― Нет. Говори. Живо, ― потребовала я, пока моя голова продолжала раскалываться от боли.

Устремив взгляд в потолок, он, казалось, пытался подобрать слова. То, что он в конечном итоге рассказал мне, оказалось настолько невероятной историей, что я всерьез решила, что все это мне только мерещится. Сама возможность того, что человек может «волшебным образом» исцелить кого-то на смертном одре, воспринималась как что-то сказочное и нереальное.

― Тогда почему я ничего из этого не помню? ― скептически спросила я.

Мой разум сходил с ума, пытаясь хоть что-то восстановить в памяти. Я понятия не имела, как оказалась в той кровати и почему вся была покрыта запекшейся кровью. Последнее, что я помнила ― как после работы вышла за дверь.

― У меня нет ответа на этот вопрос, ― сказал он. ― Может, таким образом твой разум защищает тебя от срыва? Черт, да я понятия не имею почему.

― Что, если я не верю тебе?

Подняв подбородок, я скрестила руки и уставилась на него. Мои глаза прищурились, пока я боролась со все нарастающей головной болью.

― Честно говоря, я на это и не рассчитываю, но все произошло именно так, как я тебе рассказал. Тебе не следует знать этого, но ты имеешь на это право: твой отец не останется в живых. И брат тоже.

Его ноздри раздувались, а в глазах полыхал гнев.

― Мой брат?

Мое сердце замерло при мысли о том, что Виктор или Дмитрий могут быть в опасности. О моем отце я могла не беспокоиться, потому что с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать, и он уничтожил меня, я изо всех сил старалась сдерживать свою ненависть к нему.

Поджав губы, он выплюнул: «Анатолий».