Вуду для «чайников»

— Я не могу с вами тягаться, — ответила Элла, которую по-прежнему пугали лампы из голубого стекла. Ей казалось, что лица Самика и Тагирова принадлежат не людям, а призракам. — Я боюсь думать о том, что человека можно заставить делать то, о чем он даже и не помышлял. Это… так страшно!

— Вы правы, — кивнул Самик, потирая руки, будто бы чужой страх ему нравился. — Психотронное воздействие можно считать оружием. Недаром многие страны тратят бешеные деньги на разработки в этой области. На попытки не только научиться самим влиять, но и защищаться от чужого влияния. Это не всегда удается. Сознание человека — это определенное состояние информации. Как, впрочем, и его память…

— Вы хотите сказать, что уже есть приборы…

— Дело не в приборах. В психотронике самое главное — человеческий фактор. Необходимо найти «правильного» человека… — Он прервал себя и хмыкнул: — Что-то я разболтался. Начал читать лекцию… А у нас не так много времени.

— Он что, академик? — шепотом спросила Элла у Тагирова, когда Самик ушел в другую комнату.

— Почти что.

— Тогда почему он живет в таком… таком…

— Дерьме? — засмеялся Тагиров. Наклонился к ее уху и шепотом сказал: — А он тут и не живет. Он пришел сюда специально, чтобы встретиться с нами. Можешь мне не верить, но этот дом — самый лучший в смысле тайных свиданий. Экранированные стены, звукоизоляция, потайной выход, еще масса всего. Но главное — маскировка.

Когда Самик вернулся, лицо его было сосредоточенным. Он усадил Тагирова и Эллу на диван, и они сели рядком, как два школьника, вызванные к директору на собеседование.

— Посмотрите сюда, — он постучал себя по переносице указательным пальцем.

Из-за смуглой кожи палец казался грязным. Заусенцы торчали в разные стороны, как деревянные стружки. Элла не могла отвести от них взгляд. Потом ей показалось, что в глаза попала ресница или просто соринка, она моргнула, чтобы прогнать ее, моргнула еще раз и спросила:

— Что я должна делать?

— Уже ничего, — ответил Самик весело. Таким голосом разговаривают дантисты после того, как удалят зуб. — Все уже позади.

— Что — все?

Тагиров, который почему-то уже не сидел рядом с ней, а стоял неподалеку, держа руки в карманах, посчитал своим долгом объяснить:

— Самик уже посмотрел и тебя, и меня.

Значит, вот как это бывает! Тебе кажется, что под веко попала ресничка, а оказывается, что между тем как ты закрыл и открыл глаз, прошла целая вечность. Впрочем, у нее все равно не было выбора. Она все еще неполноценная личность, и ею распоряжается Тагиров.

— И что же с нами такое? — не удержалась она. Наверняка от нее ждали этого вопроса.

— С тобой — ничего. Вернее, я выразился неверно, — ответил ее опекун. — В твою голову, образно говоря, никто не лазил. Ты потеряла память из-за чего-то другого, а не потому, что тебя заставили забыть прошлое. А вот у меня кто-то отгрыз кусочек жизни совершенно сознательно.

— Что это значит? — испугалась она. Слово «отгрыз» напомнило ей стаю бездомных собак, одну из тех, что бродяжничают в городе. Она боялась их до умопомрачения.

— Меня загипнотизировали и, как бы это сказать, поставили в сознание блок.

— Несколько блоков, — подсказал Самик, глаза которого продолжали жадно поглощать свет, как черные дыры. Казалось, что ты стоишь рядом с пульсирующим сгустком энергии. — Я смог лишь определить, что они есть. Снять их мне не по силам. Это чудовищно долгая и кропотливая работа. Кроме того, она потребует сил не только от меня, но и от тебя. И результата я не гарантирую.

— Выходит, тот, кто мной занимался, сильнее тебя? — уточнил Тагиров.

— Ты же сам видишь.

Элла, которая то и дело теряла нить разговора, переспросила:

— Кто — он? О ком вы сейчас говорите?

— Мы говорим о том человеке, который влез в мои мозги и кое-что там подчистил. — Тагиров старался придерживаться легкого тона, но у него плохо получалось. Она чувствовала, что он расстроен. Даже рассержен. — А я не знаю, когда и где это случилось. Может быть, в поликлинике, когда мне делали УЗИ? Или в кинотеатре? Мне казалось, что я только на секунду закрыл глаза, а проснулся уже в самом конце, когда герой трижды спас героиню от ужасной смерти.

— Если я правильно понимаю, в тебя могли вложить любую программу, — тихо сказала Элла.

— Вот именно. И если завтра я уеду на Кубань собирать урожай кукурузы, ты не должна удивляться.

— И что же нам теперь делать?

— Попытаться найти тех, кто заинтересован не в нашей смерти, но в нашем беспамятстве.

* * *

Такси, вызванные загодя, сгруппировались возле книжного магазина. Медведь открыл дверцу ближайшей к нему машины и плюхнулся на переднее сиденье. Шофер посмотрел на него с неудовольствием.

— Будем следить вон за тем маленьким человечком, — сообщил Иван, показав подбородком на карлика, который медленно шел вниз по улице.

Вероятно, карлик привык к тому, что привлекает к себе внимание, и не глядел по сторонам. Хотя многие, на взгляд Ивана, бестактные люди оборачивались и провожали его глазами. Молодые дурные девицы закрывали рты ладошками и хихикали.

— Поехали, поехали, — поторопил он.

— А чегой-то? — спросил обиженный таксист.