Вуду в мегаполисе

В течение дня в сознание вторгались и другие воспоминания. Как я когда-то молился Богу, чтобы он убил моих врагов (согласно теории Фрейда, пожелание кому-то смерти - самое обычное дело у детей. Но за двенадцать лет своей собственной психотерапевтической практики я обнаружил, что около трети взрослых пациентов отрицает у себя такие явления. Мне кажется, что все взрослые иногда желают кому-то смерти, но эти мысли у них успешно подавляются). Никто ведь меня этому не учил. Я сам додумался.

Я размышлял: "Чем же все это отличается от того, что делала эта сумасшедшая ведьма у себя на кухне?" Возможно, разница была в том, что ее колдовство работало, а мои детские попытки быть могущественнее врагов не удавались. Я думал: "Все такого рода действия - и мои, и ее - представляют собой попытку быть сильным, то есть добиваться нужного результата, когда другие меры неэффективны или невозможны". Да, в детстве я неосознанно практиковал органическую примитивную религию (слово "примитивная" вовсе не означает в данном контексте, что современные религии лучше, чем древние. Я считаю, что современные как раз хуже). Я думал дальше: "Возможно, вуду - это как раз и есть первичная, изначальная религия. Я не добился успеха, а эта женщина, возможно, добивается. Я, белый человек, и двадцать лет спустя чувствую вину за свое детское смертоносное колдовство, а она не чувствует".

В следующий раз я столкнулся с вуду примерно через год, когда ко мне на прием пришла мулатка, страдавшая депрессией и постоянным беспокойством. Она была, кажется, с Гаити и работала проституткой. При этом она была католичкой и очень привлекательной особой. Ее тоже обманул любовник. И тогда ее подруга, тоже проститутка, порекомендовала ей прийти ко мне. У меня уже была репутация человека, который помогает разным странным людям в странных ситуациях. Но у меня была и обычная клиентура из среднего класса, и порой трудно было устраивать дела так, чтобы странные люди не смешивались с "нормальными" психами. Часто приходилось засиживаться в кабинете допоздна или приезжать на работу пораньше.

Итак, однажды около десяти вечера эта женщина пришла ко мне на очередной прием. К груди она прижимала большую сумку. Она улыбалась: "Возможно, мы теперь долго не увидимся. Кажется, я знаю, что нужно делать". Она полезла в сумку и вытащила куклу. Незамысловатую куклу ручной работы со светлыми волосами и голубыми глазами, в сердце и пах которой были воткнуты булавки. Я сразу же понял, в чем дело. Увидев мой ужас, она засмеялась, положила куклу на пол и сама легла рядом с ней. Она сказала: "Понимаешь, я использую таких кукол в моей работе. За это мне больше платят. Я вымазываю куклу в мужском соке, и это дает мне больше денег. Теперь я втыкаю булавки в эту куклу, и это дает мне наслаждение. Я мщу". Она снова засмеялась, поднялась с пола и убрала куклу в сумку.

От всего этого в голове у меня мутилось. Не зная, как реагировать, я пытался что-то придумать. Наверное, я выглядел дураком, и она не замедлила мне об этом сообщить. Я согласился с тем, что я дурак. и она собралась уходить. Я спросил ее, как насчет оплаты. И тогда она повернулась в дверях, улыбнулась и спросила: "За что, парень? Какое удовольствие ты мне доставил?" Что я мог ответить на это? Я уже не был уверен в том, что людям моей профессии стоит заниматься чем-либо, кроме банальных среднеклассовых недугов. Она ушла, и я тупо сидел, кивая зачем-то головой, когда вдруг заметил просовываемую под дверь бумажку. Похоже было на деньги. Я подошел и поднял две половинки пятидесятидолларовой купюры. Первым моим побуждением было поискать клейкую ленту. И вдруг по какому-то наитию я положил эти деньги в пепельницу и поджег их. Это не было жестом. Мне просто захотелось поскорее убрать эту женщину из моей жизни. И тут же я начал упрекать себя за суеверность.

По дороге домой я испытывал одновременно презрение к себе и уважение к этой женщине. Как она смело живет! Каждый ее день - это приключение. Конечно, у меня тоже были свои приключения - по крайней мере, это можно было так назвать. У меня была моя врачебная практика и дом, который я должен был защищать. Она полагалась на свою красоту и на свой дух, а также на помощь демонов. Я полагался на свой ум, на веру в систему и на поддержку моих коллег, которые знали, что психотерапия (психотерапия сейчас стала общественным институтом. Как и все хорошее, будучи однажды принятой истеблишментом, она стала его инструментом. Такая же опасность поджидает и оккультные системы - быть принятыми обществом) превосходит всякую другую "систему ментальной терапии". Я быстро успокоил себя, решив, что просто у нее и у меня разные пути.