Вульф

Но он все равно не отвечает, и я продолжаю шагать. Я спорю сама с собой. Я не могу поехать туда. Если я приеду, а он занимается делами клуба, он будет в ярости от моего появления. Если у него проблемы, смогу ли я помочь ему после всего месяца тренировок? Я попадаю по мишеням и становлюсь сильнее, но в момент реальной угрозы я помогу ему или сделаю только хуже?

Я вспоминаю его слова, сказанные перед отъездом, и они определяют мою судьбу.

Если я буду опаздывать по какой-либо причине, я напишу тебе.

— Черт, черт, черт! — кричу я в тишину дома, потому что решение уже принято.

Я натягиваю джинсы и ботинки. Если я доберусь до места и все будет в порядке, я просто развернусь и поеду домой. Я прокручиваю в голове свой план, пока завязываю шнурки на ботинках «Doc Martens». Я могу припарковаться на Шестом шоссе и пройтись до домика пешком. Я незаметно взгляну, что там происходит, и, если все нормально, просто улизну. Он ни о чем не догадается, а я успею вернуться домой раньше него.

Я хватаю пистолет и проверяю магазин, трясущимися руками пристегиваю его к поясу, а затем, не раздумывая, выбегаю в парадную дверь и спускаюсь по ступенькам дома Габриэля, прежде чем у меня сдадут нервы. Я не забываю вытащить чертов GPS-трекер из-под переднего сидения и бросить его в траву, прежде чем ввести в навигатор адрес домика в Сент-Генри.

В любых других обстоятельствах я бы размышляла об этом в течение следующего часа, но я всем своим существом чувствую, что что-то не так. Впервые в жизни я не думаю, а просто делаю… и надеюсь на Бога, что сделала правильный выбор.

Когда за окном проносится темное шоссе, я не понимаю, что пугает меня больше — узнать, что ничего не случилось, или узнать, что что-то случилось.

Глава 53

Габриэль

Я был ранен шрапнелью, в меня стреляли, я видел, как погибло много людей. Я смотрел в глаза собственной смерти по меньшей мере дюжину раз. Причина, по которой я всегда выживаю, заключается в том, что я предвижу следующий шаг противника. Но как предугадать следующий шаг врага, если ты даже не знаешь о его существовании?

Я то теряю сознание, то прихожу в себя, не знаю, сколько времени прошло. Час? Шесть? Понятия не имею. Я очнулся здесь после того, как Джейк ударил меня. Меня подвесили в центре комнаты, мои руки вытянуты и болят. Я чувствую засохшую кровь на лице и пульсацию в голове, там, где Джейк ударил меня гребаной трубой. Мои ступни касаются пола, и, кажется, они стянуты вместе.

Джейк. Мой брат, по общему мнению.

А теперь он стоит передо мной с Марко, мать его, Фоксом, и я впервые в жизни понимаю, что мой враг одержал надо мной верх.

Краем сознания я слышу обрывки разговора, словно в лихорадочном сне. Это возвращает меня к звукам криков умирающих мужчин. Я слышу их так отчетливо. Я снова в той пещере. Я знаю, что мне нужно бороться. Я знаю, что должен найти выход, спасти всех, кого можно спасти, но я не могу ничего сделать, кроме как с ужасом слушать эти крики, и вдруг перед моим мысленным взором возникает ее лицо.

Я позволяю тьме поглотить меня.

Ледяная вода бьет мне на лицо, и я резко открываю глаза, но вижу плохо из-за стекающей по мне воды и собственной крови. Я встряхиваю головой и поднимаю ее. Да, точно кровотечение. Почти уверен, что раны кровоточат в нескольких местах.

Понятия не имею, сколько времени прошло с тех пор, как меня сюда притащили, но достаточно, чтобы я терял сознание по меньшей мере три раза. Несколько часов? Дольше?

— Мы сделаем это еще раз.

Я смотрю на Джейка, и у меня сводит челюсть. По крайней мере, она еще не сломана.

Краем глаза я вижу, как Марко втягивает со стола две дорожки кокса.

— Я не хочу, чтобы тебе было еще больнее, чем сейчас, чувак. Черт, — говорит Джейк, его глаза умоляют.

Ошибка номер один: Никогда не проявляй слабость перед своей жертвой.

— Просто дай мне доступ к счетам, и все быстро закончится. — Он приставляет пистолет к моей голове уже пятый раз за сегодняшний день. Я не давал ему информацию о своих личных банковских счетах ни в один из четырех предыдущих, так что я понятия не имею, почему он думает, что сейчас все будет иначе.

Я выдержу еще сто дней, прежде чем позволю этому ублюдку, сидящему в углу, умыкнуть 1,3 миллиона долларов моих личных сбережений.

— Черт! — кричит Джейк. — Это все твоя вина. — Он пробирается к столу и нервно втягивает свою дорожку кокса. Я не знаю, сколько нужно этого порошка храбрости, чтобы предать того, кто был тебе как брат, кто всегда был добр к тебе, кто всегда проявлял к тебе слишком много гребаной благосклонности.

Половину времени я, конечно, был в отключке, но думаю, немало.

— Это должен был быть я. А не ты. Он всегда сравнивал все, что я, блядь, делал, с тобой! — Он наклоняется, не сводя с меня глаз, и вдыхает в нос еще немного этой ложной храбрости.

Марко встает и бьет Джейка по затылку.

— Хватит, блядь, пересказывать историю мертвецу.