Вулкан жив (ЛП)

Приветствуемый как освободитель, он разогнал темные культы, правившие до его прихода. Он уничтожил их мечами и штормами, встав во главе армии рыцарей, одновременно величественных и ужасающих. Кабал лордов-колдунов, сраженных Золотым Королем, веками держал в рабстве траоранцев, все это время не знавших ни мира, ни свободы. Их предки давным-давно покинули Старую Землю в надеждах на лучшее, но Траорис — одинокий, оказавшийся в изоляции с наступлением Древней Ночи, — пал жертвой изначального зла. Грехи превратили слабых людей в покорные вместилища для этой тьмы, и лишь чудесный свет мог от нее избавить.

И Золотой Король прогнал ее, принеся свободу и просветление. Он осенил этот мир своим присутствием. Благословил его.

Много лет прошло с тех пор, как Золотой Король отбыл с Траориса, и за годы последующей реколонизации мир постепенно изменился. Исчезли крепости лордов-колдунов, а на их месте выросли огромные заводы и фабрики. К Траорису и его людям пришла промышленность.

Восемь городов стояло на его серой земле, и работники кишели в доходных домах, построенных на развалинах былых времен. Анвей, Умра, Иксон, Ворр, Лотан, Крен, Орлл и Ранос — там, где находились самые большие залежи нужной Марсу руды, возникли эти островки цивилизации, разделенные многими километрами жестоких пепельных пустынь и молниевых полей, захлестываемых штормами.

Да, некоторые называли Траорис благословенным миром. Но не те, кто здесь жил.

Алантея бежала, хотя и понимала сердцем, что это бесполезно. Шел сильный дождь — еще с тех самых пор, как в небе над Раносом показались эбеново-багровые корабли. Дорога под ногами стала скользкой от ливня. Она уже два раза падала, и теперь из-за ушибов в колене опасно пульсировало.

Алантея еще не отработала смену в мануфакторуме, поэтому была одета лишь в зелено-серый комбинезон и тонкую хлопковую блузу, из-за физического труда превратившуюся из белой в серую. Пластековый плащ частично укрывал от дождя, но распахивался во время бега. Волосы ее намокли и падали на лицо светлыми колтунами, мешая видеть в темноте.

Люминесцентные лампы шипели и плевались искрами, когда на них падали капли дождя. Тени уползали от тусклого света, обнажая квадратные строения из серого гранита. Весь город был серым: от дыма, который изрыгали трубы плавилен, до плит под ногами Алантеи. Ранос был слитком темного железа, воплощением промышленности и силы, двигателем, работающим на мышечных усилиях и крови.

Он также был ее домом.

Люминесцентные лампы горели, как бакены, и резали глаза. Но она была рада их видеть, потому что они вели ее к площади.

Только бы до Главной площади добраться…

Позади грохотали тяжелые шаги, шумно аккомпанируя ее безумно бьющемуся сердцу, и, сворачивая в переулок, она рискнула оглянуться.

Тень. Она увидела просто тень, не более.

Но эти тени на ее глазах распороли старого Юлли, выпотрошили ее верного долгу куратора, как свинью, и оставили его смотреть на собственные дымящиеся внутренности и умирать. Остальные погибли сразу после этого. Их разорвало на части под хриплый грохот выстрелов и вспышки дульного пламени из толстых черных ружей. Не осталось ничего, даже тел. Пол мануфакторума превратился в кровавое болото, его разнообразное оборудование было уничтожено.

Алантея в тот момент бросилась к воротам, ведущим во двор. Она собиралась воспользоваться каким-нибудь тягачом, пока один из полугусеничников не взорвался, изрешеченный из тяжелого орудия. Поэтому она побежала. А теперь эти тени преследовали ее. Они не спешили, не стремились догнать — но неизменно держались всего в нескольких шагах позади.

В ту ночь страх чувствовался в воздухе. Рабочие рассказывали друг другу о людях, которых нашли и арестовали в канализационных коллекторах. Ходило множество слухов о странных действиях, ритуальных самоубийствах и прочих «актах». Клавигеры якобы обнаружили у них пропавшую ранее девочку — или, по крайне мере, ее останки. Но что еще хуже, эти люди были обычными гражданами, такими же рабочими Раноса, как она.

И поэтому, когда мануфакторум атаковали, его рабочие уже были захвачены паранойей и страхом. Поднялась ужасная паника. Но сейчас Алантея испытывала страх совсем иного рода; этот страх питали отчаянное желание спастись и убежденность в том, что если у нее не получится, ее ждет что-то куда более страшное, чем смерть.

Этот район города был настоящим лабиринтом. Над многочисленными улочками нависали коробки грязных доходных домов, теснившихся рядом со складами, а закоулки и канавы переходили в путаницу дорог, где потерялись бы даже крысы. Вот только ее тени не терялись. Они шли по запаху своей жертвы.