Вундергай-сыщик

— Всему свое время, — ответил Вундергай. — Сделал дело — танцуй смело, — перефразировал он известную поговорку. — Значит, никто больше не желает?

Поднялся Максим Хакимович.

— Ну, если никто больше не желает, — сказал он, повернувшись лицом к присутствующим, — тогда разрешите мне высказать кое-какие соображения. — Если можно, я к столу пройду.

Вундергай предложил ему свой стул, но Максим Хакимович отмахнулся и встал у края стола. — Я вот послушал вас, ребята… и вас, мамаша, — он кивнул старушке с ребенком, — и пришел к выводу… — Максим Хакимович опять помолчал, пригладил ладонью серебряные нити волос. — Вижу я, что романтика готова прописаться на нашем массиве, только вы ее не очень-то жалуете. А у нее, если хотите, как у человека, тоже самолюбие имеется. Романтика всегда приходит с увлекательным, полезным делом. Любит умных людей, смекалистых, храбрых… Понятно, характеры легко раскрываются в острых обстоятельствах или, как сейчас говорят, — экстремальных. Мне как участнику войны всякое довелось видеть…

— Страшно было? — вырвалось у Мамуры.

— Страшно, — просто ответил Максим Хакимович, — только мы не подпускали этот страх к сердцу. Времени не оставалось. Надо было побеждать. Смотрели фильмы «Великая Отечественная» и «Освобождение»?.. Правдивые кадры, так и было все…

— Конечно, в революцию и в Отечественную войну находилось место для подвига, — встала с места тоненькая девочка. — А сейчас с кем воевать? С мальчишками, что ли? — она уселась с серьезным видом, не спуская глаз с Максима Хакимовича.

— А разве трудовой фронт — не самый масштабный на планете? Байкало-Амурская магистраль — это не место для подвига? Нечерноземье, где наши земляки вместе с энтузиастами братских республик осваивают новые земли, строят совхозы, — и это не место для подвига? А предстоящая переброска воды сибирских рек в Среднюю Азию! Да ведь это и вовсе на грани фантастики! И мы осилим, потому что живем единой семьей… Да и у нас с вами есть свой трудовой фронт в зоне нового массива с таким романтическим названием «Гулистан». Романтика и просится сюда. Если возьмемся разом, превратим наш массив в сказочный уголок! Надо выбрать актив массива, наметить стратегический план благоустройства, и работать так, чтобы всей планете стало известно про наши дела! Надо построить спорткомплекс, организовать клуб интернациональной дружбы и обязательно создать отряд дружинников. Без дисциплины и порядка дело у нас не пойдет. Не волнуйтесь, романтика сразу же примчится сюда. Она любит энтузиастов.

Затем Вундергай предложил провести выборы актива штаба. Председателем штаба утвердили большинством голосов его самого. Секретарем стала Мамура. Редактором стенной газеты — Дамира, он отсутствовал, но Вундергай был уверен, что тот не даст самоотвода. Знаменосцем назначили семиклассника Сафара с квартала А-1 и, наконец, связным единогласно выбрали вездесущего Бабашкина. Членами штаба стали ветеран войны Максим Хакимович Аскаров, инспектор Али и инструктор райкома комсомола, который находился в данный момент в отпуске. Решили принять в члены штаба всех председателей совета дружин школ нового массива.

— Завтра в одиннадцать ноль-ноль приглашаются все члены штаба на первое заседание. Просьба не опаздывать, — объявил Вундергай. — А сейчас состоится концерт, подготовленный силами пионеров и октябрят нашего квартала при участии дрессированного петуха.

Бабушка обиделась

Она укладывалась спать сразу же после программы «Время». Зато поднималась чуть свет… Вернувшись от Назара, с которым Вундергай поспешил поделиться последними новостями, он не стал беспокоить бабушку. Хотя ему и хотелось поболтать с ней. Пришлось потерпеть до утра. За завтраком Вундергай со стенографической точностью передал ей все события прошедшего дня, не упустив ни одной детали. Бабушка выслушала внука с молчаливым равнодушием.

— Ты что, не веришь? — спросил Вундергай, подливая в пиалу чая.

— Не знаю, чему тут верить, — пожала плечами бабушка. — Я там не была. Меня, по-моему, никто не приглашал…

— Зря обижаешься, бабуля, — оправдывался Вундергай. — Мы сначала планировали провести сбор-диспут сами, без пенсионеров. Они стихийно объявились, — слукавил он. — Но, главное, теперь я и мои друзья понимаем, что без тебя нам не обойтись. — Вундергай бросил в рот сливу и, пожевав, выплюнул в ладонь косточку и затем метко швырнул ее под раковину в мусорное ведро. — Поможешь штабу?

— Посмотрим, — неопределенно ответила бабушка, убирая со стола посуду.

Вундергай встал и привычно чмокнул ее в щеку.

— Тут и смотреть нечего. Как бабушка, ты вправе мне отказать, но как депутат — не можешь, ведь ты — слуга народа.

— Ну и говорун, — сказала бабушка, заметно расцветая. — Весь в отца. И когда ты оставишь меня в покое?

— Никогда, бабуля, никогда, не надейся даже. Ты обречена, потому что я люблю тебя… Правда, люблю по-своему, — поправился Вундергай. — Ладно. Чао, драгоценная! Я к инспектору Али по важному делу.

Дверь захлопнулась, как бы поставив точку разговору.

Инспектор Али недоволен