Вурдалак Тарас Шевченко

Тарас поначалу даже не осознал своего счастья. "Ой, нi, добродiю! Не хочу! - завопил он. - Щоб iще побили! Цур йому!"

Но не тут-то было! Если уж Фортуна взялась кого любить, то держись - пока все волосы до лысины не обдерет, не отпустит.

И "Кобзарь" издали.

Действительно за мартосовский счет.

Под редакцией поэта Гребинки, исправившего все несообразности полуграмотного дикаря.

Да еще и цензор Корсаков ни слова не знал по-украински, а потому подмахнул все почти не глядя - Мартос сам ездил к нему, чтобы дело шло побыстрее.

Я часто думаю: что случилось бы, если бы казачок Энгельгардту не понадобился? А ничего! Просто в украинской глуши спился бы еще один провинциальный маляр с мутными от сивухи глазами - точь в точь такой, как изображен сегодня на стогривенной купюре. Ведь непредвзятые факты свидетельствуют: вместе с удачей в судьбу Шевченко вошел еще один постоянный фактор - алкоголизм.

В ЛАПАХ ЗЕЛЕНОГО ЗМИЯ

Кожух на кровати, бардак на столе и... пустой штоф из-под водки - вот что, прежде всего, бросилось в глаза поэту Полонскому в меблировке шевченковского жилища11. Захаживавший примерно в то же время к Кобзарю художник Микешин отметил еще шмат сала в развернутой бумаге, валявшийся посреди каких-то коробочек и малороссийских бус12. И все это прямо в обиталище Аполлона и муз - на антресолях Академии художеств! Даже храм искусства Тарас без малейшего стеснения превратил в филиал знакомого ему с детства украинского шинка, чей дух был впитан чуть ли не с молоком матери13.

Не хватало только соответствующей компании, не раздражающей чрезмерным аристократизмом. Но за ней всегда можно было сходить в какое-нибудь из самых дешевых питейных заведений, где пиво разносила босая девка, подливая его прямо в бурлящий котел поэтического вдохновения:

Дiвча любе, чорнобриве

Несло з льоху пиво. А я глянув, подивився

Та аж похилився... Кому воно пиво носить?

Да тебе же! Пить надо меньше и не будешь изумляться. А если не доволен, что она босая, так дай ей на лапти и не приставай к Богу с бессмысленными вопросами:

Кому воно пиво носить?

Чому босе ходить?.. Боже сильний! Твоя сила

Та тoбi ж i шкодить.

"Живя в Петербурге, - вспоминает Николай Белозерский, - Шевченко любил посещать трактир около биржи, в котором собирались матросы с иностранных кораблей... Всегда тихий и кроткий, Шевченко подвыпивши, приходил в страшно возбужденное состояние, бранил все, и старое и новое, и со всего размаху колотил кулаком по столу. Однажды встретили в Петербурге подгулявшего Шевченко, шедшего с таким же Якушкиным под руку; они взаимно поддерживали друг друга. Шевченко, обращаясь к встретившемуся с ним знакомому и усмехаясь, сказал: "Поддержание народности14".

А будущий издатель "Киевской старины" профессор Лебединцев и вообще познакомился с певцом народных страданий при пикантнейших обстоятельствах когда тот в дымину пьяный валялся под каким-то забором на Подоле:

"У меня невольно забилось сердце при мысли о скором свидании с человеком, которого я давно чтил в душе за его несравненный талант; молодое воображение рисовало его в каких-то причудливых, необыкновенных чертах <...>. Увы! скоро все мечты рассеялись, как дым, при виде глубоко-грустной картины: Тарас, которого не оказалось в комнатах, вскоре найден нами у ворот в преждевременном и отнюдь не непорочном сне.<...> Указанное обстоятельство нисколько, разумеется, не уменьшило моего глубокого уважения к поэту и сердечных моих симпатий к нему, но повергло меня в неописуемое смущение... Не меньше моего, кажется, смущен был и Тарас Григорьевич, когда кое-как разбуженный отцом Ефимом, вошел с ним в комнату и увидел меня. "Ох, Зелена, Зелена!" - повторял он со вздохом... Хотя радушный хозяин поспешил расшевелить нас наливочкою, но разговориться на сей раз мы никак уже не могли, и я скоро отправился к себе на квартиру15".

Зато на другой день часов в пять пополудни отоспавшийся Тарас Григорьевич явился к Лебединцеву лично и без наливки и почти с первых слов "заговорил о задуманном в Петербурге издании "Основы", ее задачах и целях, силах, способах и пр.". Хозяин с восторгом слушал, прекрасно понимая при каких трудных обстоятельствах пробивается в России вольная мысль, когда даже лучшие представители ее порой нетвердо стоят на ногах.

Впрочем, что означает это расплывчатое "порой"? Перейдем к строгой статистике.

- А Тарас Григорьевич часто бывал "под шефе"? - прямо спросил однажды корреспондент "Киевской старины" ротного командира Шевченко капитана Косарева.