Вурдлачка

Девушка примерила их по очереди. Она покружилась в каждом из них перед зеркалом. Когда я наблюдала за ней, зависть кольнула меня, заставляя опустить голову, чтобы спрятать это нехорошее чувство. Уколола и исчезла.

Чему завидовать? Тому, что на красивой Риране и платье будет красиво смотреться? А меня хоть во что обряди, всё равно краше не стану. Как была Чучелом, так им и останусь. Ничто не скроет моего уродства.

Когда я подняла голову, то уже улыбка растянула мои губы и ничто не выдавало тех чувств, что я испытывала. Сестра, заметив меня в отражении зеркала, улыбнулась мне в ответ, подбежала к упаковкам и достала оттуда пару чулок.

– Это тебе, – протянула она мне. – Твои совсем износились. Ноги у тебя все в мозолях.

Я взглянула на свои несколько раз штопанные, но уже снова дырявые. Мне стало стыдно за зависть. И слёзы навернулись на моих глазах.

– Спасибо! – я бросилась с раскрытыми объятьями к Ри.

– Ты чего? – обняв меня, она спросила, отстраняясь от меня, чтобы посмотреть мне в лицо.

– Спасибо! – прошептала я снова, крепко её обнимая и стыдясь тех чувств, что испытывала до этого момента. Так стало стыдно, что дала себе зарок всегда защищать свою маленькую сестрёнку.

Это была новая первая вещь, которую мне купили. Купили специально для меня! Моя вещь. Я засыпала с этими словами в мыслях и в обнимку с новыми чулками, которые утром надела и пошла на работу. Но когда я пришла в таверну, то сняла их. Боялась, что испачкаю. Так и простояла всю смену в старых дырявых. В них и в мечтах.

Я мечтала, что однажды тоже буду так кружиться в красивом пышном платье со множеством юбок, но не перед зеркалом, а на балу перед огромной толпой людей, и все будут взирать на меня с восхищением. Люди будут шепотом обсуждать мой наряд и моего спутника. Женщины с завистью будут поглядывать на нашу пару.

Звон разбившегося стакана вернул меня в суровую реальность, где я сирота, зарабатывавшая себе на хлеб мытьём посуды.

В конце смены я подошла барной стойке, у которой нас рассчитывал хозяин в конце каждой недели. Он отсчитал положенную мне сумму, затем посмотрел на в свои записи и от моей кучки монеток одна обратна перекочевала в его мешочек.

С нескрываемым сожалением я проводила эту несчастную монетку. Хозяин заметил мой взгляд и, вздохнув, вернул ту самую монетку к моей получке.

– Не надо, – опередила я его прежде, чем он положил её к моей стопке.

Мужчина усмехнулся, но не передумал.

– Гордячка, – произнёс он, отдавая мне честно заработанные деньги. – И полное отсутствие каких-либо честолюбивых планов. Тяжело тебе придётся в жизни с таким отношением. Посмотри на свою сестру. Рирана научилась читать и писать и бросила быть подавальщицей. Знаешь, а ведь часть посетителей только из-за неё приходила сюда. Больно уж хороша она!

Ничего не отвечая, я молча забрала деньги и вышла.

Может, и гордячка. Может, и нет никаких у меня планов. Но подачки мне не нужны. Я намеревалась выкинуть эту злосчастную монетку, когда мой взгляд зацепился за сгорбленную фигурку оборванки, чью голову покрывала грязная тряпка. К женщине жалась девчушка с огромными, в пол лица глазами.

Я подошла к ним и положила монетку в протянутую руку нищенки. С несвойственной побирушке резвостью попрошайка схватила меня и притянула за руку к себе. Из-под тряпки на меня смотрела беззубая старуха с огромными зрачками, поглотившими почти весь белок. Она перевернула мою руку ладонью кверху и всмотрелась в линии, испещрившие её.

– Тяжёлые роды, – прошамкала нищенка скрипучим голосом. – Я не смогу прийти. Она придёт, – и указала на девочку, взиравшую на меня с ужасом. – Найди её и помоги, – наказала старуха, повернувшись к ребёнку, который пристально рассматривал меня своими огромными глазищами с расширившимися зрачками, но уже без ужаса.

Слова оборванки напугали меня. Я вырвала руку и бросилась прочь от неё.

Рожать?

Нет. Я не хотела рожать. Совсем. Почему-то мне казалось, что я, как и моя мать, умру, едва родив младенца на свет, где он будет мучиться также, как и я. И зачем рожать? Мне нечего дать ребёнку, потому что сама нищая.

Не останавливаясь, бежала до самого дома, где снимали комнату. Вихрем я пронеслась по коридору, взлетела по лестнице, ворвалась в комнату и захлопнула за собой дверь. Я прижалась к ней лбом, выравнивая дыхание. Отдышавшись, развернулась и узрела сестру.

Уже само её присутствие озадачило меня. Она никогда не приходила раньше меня, после того как сменила место работы. Обычно я дожидалась не меньше часа возвращения Рираны. Но не только ранний приход сестры удивил меня. В таком виде мне никогда еще не доводилось видеть её. Рирана сидела на кровати, уперев локти в колени. Её ладони обхватили взлохмаченную голову. Она раскачивалась в такт тихим завываниям.

Испугавшись, что сестру кто-то обидел – беззащитная красавица была лакомым кусочком для всяких негодяев, я бросилась к ней и села на колени перед ней.

– Ри, – позвала я её, осторожно убирая волосы с лица родного мне человека.