Введение в буддизм. Опыт запредельного

В XII в. на севере Китая трудами Ван Чжэ (Ван Чун-яна) и его учеников было создано Учение Совершенной Истины (Цюань чжэнь цзяо), также восходящее к патриарху Люй Дун-биню. С эпохи Мин (1368–1644) Учение Совершенной Истины образовало единое целое с «путем золота и киновари» Чжан Бо-дуаня, ставшим южной школой (нань цзун) этого учения, которое, в свою очередь, стало считаться его северной школой (бэй цзун). Для Учения Совершенной Истины, в отличие от южной школы, характерно наличие монашеской организации (даосы этой школы непременно должны были принимать монашеские обеты и жить в монастырях). В ее рамках в XVI в. был написан компендиум внутренней алхимии — трактат «Сущность возвращения к природной сущности и жизненности» («Син-мин гуй чжи»), в целом построенный на методологических принципах, разработанных Чжан Бо-дуанем (важнейший из них — принцип одновременного совершенствования природной сущности и жизненности, син-мин шуан сю, то есть пестования и духовного и энергийного начал человеческого существа). Интересно, что в этом памятнике рекомендуются и некоторые чисто буддийские практики, причем характерные даже не для китайского, а для тибетского буддизма. Так, одна из глав «Син-мин гуй чжи» подробно описывает технику повторения и созерцания знаменитой мантры «Ом мани падме хум»[510] (в китайском чтении — «Ань мани бани хун»), посвященной великому сострадательному бодхисаттве Авалокитешваре (кит. Гуань-инь). Школа Учения Совершенной Истины и сейчас является ведущим направлением даосизма, особенно в Северном Китае (в Южном достаточно сильны позиции школы Небесных Наставников).

На рубеже XVI–XVII вв. во внутренней алхимии появилось новое направление, созданное даосом У Чун-сюем и несколько реформированное в XVIII в. Лю Хуа-яном. Это направление получило название «школы бессмертных-будд» (сянь-фо пай), поскольку, оставаясь по сути своей вполне даосским, активно использовало буддийскую терминологию и ставило знак равенства между даосским бессмертием и состоянием Будды[511]. Оно породило огромное количество текстов — руководств по практике внутренней алхимии. Именно по ним впервые познакомился с практикой нэй дань и Запад — благодаря переводу текста XVIII в. «Тайна золотого цветка» (предисловие к нему написал знаменитый психоаналитик и мыслитель К. Г. Юнг), выполненному известным немецким синологом Р. Вильгельмом (1873–1930), и более позднему (1970) переводу на английский язык (под названием «Даосская йога») сочинения даоса второй половины XIX в. Чжао Би-чэня «Тайны совершенствования природной сущности и жизненности», осуществленному известным популяризатором китайских буддийских и даосских практик гонконгским буддистом Чарльзом Луком (Лу Куань-юем).

Постепенно практика внутренней алхимии приходит в упадок, поздние ее тексты по своей значимости и интеллектуальному уровню просто несопоставимы с текстами эпох Сун, Юань и Мин. Тем не менее ее — уже в наши дни — ожидало возрождение и новый пик популярности, хотя и в несколько модернизированном, светском облике.

Вместо заключения

Возрождение традиции цигун в современном Китае

К началу XX в. даосизм находился в состоянии глубокого упадка, и практика внутренней алхимии была уделом единиц наиболее образованных монахов и отшельников. И вот в течение нескольких десятилетий новое движение привело к возрождению и небывалой популярности практики различных методов, приемов и комплексов из богатого набора внутренней алхимии под названием цигун, что означает «работа с ци».

Само слово цигун достаточно новое. Сочетание двух иероглифов (ци и гун), правда, фиксируется еще в текстах танского времени. Так, Сыма Чэн-чжэнь в своем труде «Рассуждение о сущности практики глотания ци» («Фу ци цзин и лунь») употребляет выражение «применение ци», или «использование ци» (ци чжи вэй гун), но как устойчивое словосочетание и тем более как слово эти два корня не встречаются до периода династии Мин, когда его использует даос Сюй Сунь в сочинении «Наставительные записи учения о чистоте и сиянии» («Цзин-мин цзун цзяо лу»). В конце правления династии Цин (вторая половина XIX в.) этот термин вновь употребляется в тексте под названием «Главы об изначальной гармонии» («Юань хэ пянь»), который даже содержит особое «Приложение о цигун». Однако только в первой половине XX в. этот термин не только становится общеупотребительным, но и превращается в слово обыденного языка. Естественно, что это произошло вместе с ростом популярности явления, обозначаемого словом цигун[512].