Введение в человечность

Так пролетели выходные. Ночевать мы остались в гостях. Коля у Тани в комнате, я – у Маринки. Долго не мог заснуть. Все думал о Танином муже, который застрелился из-за какой-то партии. Думал, и понять не мог, как решился он на такое чудовищное против своей семьи преступление: дочку маленькую оставил, жену – красавицу и умницу… Может, мне и не становиться человеком, жить себе обыкновенной колбасой? Пардон, необыкновенной. Никаких проблем тебе – есть не надо, работать тоже, общество интересное в моем нынешнем положении мне гарантировано… А стану человеком, что ждет меня? Куда судьба забросит, с кем сведет дорожка жизненная? Страшно… Но интересно, с другой стороны. Колбасой остаться – дело нехитрое, усилий для этого прилагать не надо. Что есть, того не отнимешь…

Марина спала сладким сном. Я в лунном свете, пробивавшемся сквозь легкие занавески, видел ее блаженную улыбку. Наверное, что-то хорошее снилось девочке, сказочное…

Нет, Сервелат Николаевич, не прав ты! Поставил цель в жизни – будь добр, достигни ее, а то сам себя уважать перестанешь… Тут и меня сон одолел. И снилось мне, что стал я человеком, и идем мы с Колей, Таней и Маринкой босиком по густой траве, которая растет на берегу замечательной чистой речки, в которой весело плещутся мечехвосты и сомики… Идем мы, смеясь весело, к домику деревенскому, а нас уже встречают там родители Колины… Приятной внешности старики с добрыми и ласковыми глазами…

Сказочная страна Псковщина, туды её в коптильню…

Поспешный тост: за душевное здравие!

Тридцать три года я, Леша, на Земле живу (хоть и выгляжу много старше) и мучаюсь с периодичностью в неделю одним и тем же вопросом – почему выходные пролетают так быстро? Можно сказать, начаться не успеют, а уже кончились. Ты тоже не знаешь? Да, действительно, загадка…

Уже топали мы с Николаем утром в понедельник по направлению к институту, а мысленно я еще в Маринкиной комнате на столике лежал перед аквариумом. Коля молчал. Наверное, тоже грустно ему было. Думал я, Леша, почему он к Татьяне не переедет? Ведь любят они друг друга, любят! Невооруженным глазом видно. И Маринка Николая боготворит, так и лезет к нему, пристает со всякими глупостями милыми… Что поделать, отца-то нет. Так почему же, почему не могут жить они вместе?

Увлекся я размышлениями и не заметил, что думаю вслух. А Николай меня услышал. Отвечать начал:

– Понимаешь, – говорит. – Не все так просто, как на первый взгляд кажется. Я кто, по-твоему?

– Ты? – удивился я. – Человек, кто ж еще?

– Эх, человек… Человек-то человек, да маленький совсем. Научный сотрудник, сошка мелкая. Никто, можно сказать… А Таня – дочка академика. И не просто какого-нибудь, а самого директора нашего института. Мне, Сервелат, тут ничего не светит. И Татьяна это понимает… Пыталась она с отцом поговорить, тот даже слышать ничего не хочет… Такие вот, брат, дела. Не дай Бог узнает, пень старый, придется мне в дворники идти… Вышибет с работы таким пинком, что месяц на льду сидеть придется, полушария спинного мозга охлаждать… Ладно, не будем о грустном, тем более, что пришли уже… Здоров, Саня. Макарыча еще нет?

– Привет. Звонил только что, сказал, что на часок задержится. Колбасу найти не могу, вроде в шкафу оставляли…

– Нет, Саш, я ее с собой брал. От греха подальше. Вы пьяные были, могли и…

– Могли. Хорошо, что унес, а то Тычков все с ног на голову здесь в пятницу перевернул. Спирт-то от микробиологов я принес, а закуски нет… Ну, он и… Сам понимаешь. Ты, Колюня, ему только не говори, что домой унес. Положи тихонечко свой сервелат в шкафчик. С пьяного чего взять? Скажем, что не заметил.

– Ты прав, – отвечает Николай, а потом ко мне обращается. – Поваляешься часок?

– А что не поваляться? – говорю спокойненько. – Поваляюсь.

Про обмороки, Леша, талдычить не буду. Не интересно уже, да и зачем повторять то, что уже было ранее. Скажу только, что Сашу мой Николай быстро в чувство привел посредством удивительной жидкости – нашатырный спирт называется. А потом и объяснил все по порядку. Парень неглупым оказался, враз дотумкал что к чему, поэтому лишних вопросов задавать не стал.

А тут и оно явилось. Воплощенное зло. В лице заведующего лабораторией прикладной геномеханики товарища Тычкова Льва Макаровича. Сначала в проем приоткрывшейся двери показалась белая борода, за которой последовал красный нос, напоминающий перезрелую грушу неизвестного сорта, а уж потом ввалилось нечто кривоногое и пузатое.

– Привет, бездельники! Сегодня нам предстоит выполнить сверхважное поручение начальства.

– Какое сверхважное? – в один голос переспросили ребята.

– Самое, я бы сказал, сверхважное. Надо кресла из актового зала вынести и столы туда занести. Готовимся к юбилею Ленина, – Тычков выглядел довольным.

– Так, Макарыч, мы ж на восьмое марта… Сейчас микробиологов очередь.

– Знаю. Знаю, что биологов. Но они нам спирт пятничный обещали простить. Так что, руки в ноги и рысцой на второй этаж.

– Не правильно это, – попытался возразить Коля. – У нас работы выше крыши.