Введение в чтение Гегеля

На это, между прочим, указывает сам Гегель в разбираемой фразе. Он говорит: «reiner Begriff»; это значит, что речь идет еще об абстрактном понятии гегелевской Науки и Духа, являющего себя в ней и через нее, Духа, который обнаруживает себя в конце главы VI. Что же касается Begriff в собственном смысле слова, или конкретного понятия, оно будет развернуто только в главе VIII. В стихию конкретного оно погрузится благодаря конкретизации Gestalt в главе VII. «Begriff» главы VIII — это «reiner Begriff» главы VI плюс «Gestalt» главы VII.

Дух, по Гегелю, это Дух человеческий. Абстрактное понятие Духа — это понятие абстрактного Духа, т. е. абстрактного Человека. Абстрактный, не существующий на самом деле, Человек существует только в мышлении, только для мыслителя, который, мысля несуществующее, оказывается абстрактным мыслителем. Абстрактный Человек — это отдельное Единичное, противопоставленное Всеобщему, т. е. Сообществу, Народу, Государству, человечеству как пространственно-временной целостности, Истории. И я уже сказал, что именно Философия (догегелевская) в противовес Религии, или Богословию, и занимается этим абстрактным Человеком. То, что явилось нам в конце главы VI, — это, конечно, Гегель, но Гегель как последний Философ, еще противостоящий Религии и по этой самой причине непременно нуждающийся в некоем тео-логическом дополнении. Здесь гегелевская Наука открывает нам свой партикуляристский аспект, сторону Einzelheit /отдельности/. И эта сторона должна быть дополнена универсалистским аспектом, стороной Allgemeinheit /всеобщности/, с тем чтобы образовать тотальность /totalitarisme/ абсолютного Знания. Это знание является абсолютным исключительно по той причине, что аспект единичности в нем связан с аспектом всеобщности, каковой тем самым утрачивает характер теологии, становясь универсалистской антропологией, дополняющей партикуля- ристскую философию и таким образом отдающей себе отчет в тотальности Духа как человеческого Духа. Только так Гегель и оказывается не только последним представителем Философии, которая противопоставляет себя Религии, но также и первым мыслителем (Мудрецом), который замещает Религию Наукой, а не противостоит ей. Как раз в главе VII Гегель и собирается показать, как и почему Теология в конце концов становится атеистической антропологией, имея в виду такую антропологию, которая остается столь же всеобщей и конкретной, как и породившая ее Теология. Другими словами, в главе VI он показал истоки партикуляристского аспекта Науки; в главе VII он покажет, откуда берется ее универсалистская сторона. Вот почему глава VIII не идет прямо за главой VI. И вот почему глава VII вклинивается между первым явлением гегелевской Науки в конце главы VI и ее окончательным разбором в главе VIII. Глава VI завершается гегелевским истолкованием Наполеона. Сам по себе Наполеон — вполне конкретный человек. Он даже конкретнее и реальнее всех остальных людей, потому что он — первое воплощение Индивидуальности, синтеза Единичного и Всеобщего. Но в конце главы VI Наука Гегеля принимает в расчет лишь партикуляристскую сторону Индивидуальности Наполеона. Разумеется, она не видит в ней только лишь Единичное в собственном смысле слова, т. е. нечто, противостоящее Государству. Напротив, подчеркивается, что Наполеон и Государство неразделимы. Но эта нераздельность дана все еще в партикуляристском плане. Это значит, что Наполеон показан как создатель Государства; мы убеждаемся в том, что Государство есть осуществление Единичности Наполеона, и нам ничего не говорят о самом наполеоновском Государстве, о том, что Наполеон стал тем, кем он стал (императором Наполеоном), лишь посредством Государства, которое он создал.